В те дни на Востоке
Шрифт:
Солдат вынул пачку папирос и стал угощать ребят.
Перовский, присев к столу, писал свое выступление по радио.
Дикторы скоро освоились. Раскуривая, задавали солдатам вопросы и сами отвечали, когда их спрашивали. Мочалов рассматривал автомат, о котором был наслышан.
– Значит, он строчит, как пулемет?
– Точно.
– А сколько в нем патронов?..
В студию вошел генерал Шелехов. Дикторы предложили ему стул. Он сел рядом с Перовским.
– Готовите выступление?
– Да, товарищ генерал.
– После своего выступления предоставите слово мне, – Шелехов достал из планшета отпечатанный на машинке текст.
Перовский закончил писать, взглянул на Мочалова.
– Прошу, Николай. Начнем передачу.
Они прошли в другую комнату, сели к пульту, на котором стояли микрофоны. Мочалов выключил марши, громко проскандировал привычную фразу:
– Внимание! Внимание! Говорит харбинская центральная радиостанция. Передаем экстренный выпуск последних новостей. У микрофона – исполняющий обязанности начальника бюро по делам российских эмигрантов Виктор Иванович Перовский.
– Жители Харбина! Сегодня в нашем городе высадился авиадесант советских войск и занял аэродром, военную миссию, жандармерию и другие объекты. Перестало существовать марионеточное государство Маньчжоу-Го, а вместе с ним и бюро по делам российских эмигрантов. Отменяются ношение эмигрантских значков, соблюдение японских ритуалов, снимаются и все запреты, наложенные японцами. Советское командование просит харбинцев сохранять полное спокойствие и заниматься обычными делами…
– Выступает комендант Харбина генерал-майор Шелехов, – объявил диктор.
– Граждане города Харбина! – Не громко, но внятно произнес генерал. – По поручению советского командования на Дальнем Востоке я уполномочен сообщить, что военные действия между Советским Союзом и империалистической Японией подходят к концу. Части Квантунской армии повсеместно сдаются в плен. Чтобы быстрее очистить Маньчжурию от японских войск, советское командование решило высадить авиадесанты во всех крупных городах. Такой десант сегодня осуществлен и в Харбине. Кончилось время господства японцев в Маньчжурии! Красная Армия, протянувшая руку братской помощи китайскому народу, разгромила империалистов и тем самым приблизила конец второй мировой войны. Эта победа принесла свободу не только китайцам, но и русским эмигрантам, живущим в Маньчжурии. Теперь вы можете, если пожелаете, обрести потерянную родину…
Шелехов закончил выступление призывом: сохранять общественный порядок, предотвращать диверсии, беречь мосты, промышленные объекты и памятники культуры.
Контрастна погода в Маньчжурии – то дуют сильные ветры, поднимая в небо песок, то стоит зной и высушивает землю, превращая в пепел, то разразятся страшные ливни, принося бедствия всему живому.
Китайцы объясняют это гневом владыки стихий Лун-Вана. Прогневался Лун-Ван в средине августа, и на Маньчжурию
Но китайцы на этот раз не сетовали на стихийное бедствие, считали его добрым предзнаменованием. Они говорили, что большая вода четырнадцать лет назад принесла японцев в Маньчжурию, теперь же она уносит их.
Не видно стало на улицах японских солдат и офицеров. Не нужно теперь русским становиться в позу «Мокуто» коротать позорную минуту молчания. Не надо отвешивать поклоны в сторону императорских дворцов и соблюдать ритуал Чурейто.
Китайцы безбоязненно могли проходить мимо зданий военной миссии и жандармерии. Не страшились больше, что на голову обрушится бамбуковая палка за неуважение порядков «великого Ниппона».
Владычеству японской империи пришел конец.
На третий день после высадки десанта к Харбину по Сунгари подошли корабли Краснознаменной Амурской Флотилии.
…Бурлил, ликовал Харбин. По улицам под звуки оркестра, с развернутыми знаменами шли колонны советских солдат, автомашины, пушки. Звенела популярная среди воинов-дальневосточников песня:
Разгромили атаманов,
Разогнали воевод
И на Тихом океане
Свой закончили поход.
Никогда еще не видел Харбин такого разлива людских рек, не слышал радостных голосов. «Заклятые враги», как называл советских людей Родзаевский, никого не убивали и не бросали в застенки. Люди сразу увидели это и от души приветствовали освободителей.
Маша Пенязева со своими подругами дарила солдатам, цветы, восторженно кричала:
– Слава Красной Армии! Слава освободителям!
Не усидела дома и Надежда Петровна Винокурова. Она стояла в толпе со своим сыном, глядела на проходивших бойцов и утирала слезы. Какой чужой и далекой им она казалась самой себе! Восемь лет ее муж служил японцам. И хотя в этом она не принимала участия, но постоянно чувствовала себя виноватой. Теперь у сына будет родина, а у нее? Как она объяснит свое пребывание здесь?
Но больше всех радовались китайцы. На шляпы и рукава они повязали алые ленты, а в руках держали красные флажки. Хором кричали:
– Хао! Хао!
– Хао пенью![11]
[1] Сакура – вишня (японск.)
[2] Портрет императора открывали только в минуты торжества.
[3] Великая маньчжурская империя.
[4] Моей – моей! – Алло! Алло! (японск.)
[5] Конитива – здравствуйте (японск.)
[6] Дальний
[7] Кио-Ва-Кай – Общество дружбы и мира (японск.)
[8] Хакко ити у – Весь мир под одной крышей (японск.)
[9] 8-я революционная армия.
[10] Эра сёва – Эра света и мира (японск.)
[11] Хорошо, привет. Верные друзья.