В тенетах суккуба
Шрифт:
— Набирай шприц ещё раз!
Я повторил операцию, на этот раз со второй грудью. Лариса ощупала груди и сказала:
— Мало. Давай ещё по шприцу.
После повторения экзекуции груди заметно раздулись.
— Я тебя люблю, — сказала девушка, — ложись на меня.
Я осторожно опустился над ней на стоячих руках.
— Вставляй свой член и соси мне груди.
— Так вот что она выдумала! Она расширяет эрогенную зону от сосков во внутрь груди! — промелькнуло в моей изумленной голове, но я исполнил её желание и приложился своими
— Вот так и меняй груди, пей меня! О, как хорошо! Долби, долби меня х…м!
Подстёгнутый каким-то новым, неизвестным для меня возбуждением Ларисы, я скоро возбудился сам и моё изумление переросло в безумие выпивания её тела. Даже в моих фантасмагорических снах, ТАКОЕ не могло придти в голову. Я высасывал шампанское из грудных желез, и это вино ударяло в голову сильнее, чем коньяк, она обхватила меня за спиной руками, мой орган яростно проникал до матки, а она в полузабытьи шептала:
— Милый … Родной… Единственный …
Тут я почувствовал, как её по-настоящему начал забирать оргазм, в её влагалище что-то закрутилось, и она пережала пенис так, что он затрещал.
— Пусть лопнет мой прибор! — в исступлении пронеслось в голове, — пусть погибнет весь мир вместе с нашим оргазмом!
— О, о, о! — закричала Лариса, и из глаз её потекли крупные слёзы.
Она кончала так, как будто умирала, я вспомнил, что где-то читал, что настоящий оргазм — это маленькая смерть.
— О, вонзи мне член в ЖОПУ! — простонала девушка.
Я выполнил её просьбу, я чувствовал, что мой взбешенный орган разрывает нежное отверстие, она опять закричала, на этот раз от боли, но я уже никак не мог остановить собственное безумие и просверливал её прямую кишку до конца, в помутнённой от разума голове кругами поплыл туман — я тоже кончал и умирал.
В забытьи, вдруг, высветилась передо мной неожиданная картина: какая-то тварь с когтистыми мохнатыми лапами, но с неимоверно прекрасным женским лицом, крепко обняла наши вздрагивающие тела и вонзилась больно когтями в спину. Широко раскрытые глаза твари приблизились вплотную к моим глазам, а губы её и язык впились в мой рот и высасывали энергию из горла, оставляя привкус крови и жгучую, но приятную боль в голове и по всему позвоночнику, начиная с копчика. Одновременно, колыхающиеся гермафродитные половые отростки мрази, горящие красным светом, захлестнули наши промежности и вонзились в них.
Создавалось впечатление, что я совокупляюсь не с Ларисой, а с неведомо откуда появившейся дьяволицей, и было жутко и сладостно, одновременно, от ощущения полного слияния наших тел с космической бездной всеобщего порока.
— Что это, кто это? — спрашивал я себя и не находил ответа.
Придя в себя после излияния, я заметил, что Лариса всё ещё корчится в конвульсиях оргазма, обильно выбрасывая на простыню и на мои ноги свой горячий секрет.
Когда, наконец, её сознание вернулось с того света, первым, что она произнесла, было:
— Не переживай! Я знала как это больно. Но мне это было НАДО.
Я молчал, в который раз за сегодняшний вечер, поражённый таинственной психикой женщины.
— Ты сама придумала всё это? — наконец, спросил я.
— Не сама — это придумал он.
— Кто он?
— Тот, который первым научил меня кончать таким способом. Мы с ним долгое время трахались, но кончить я никак не могла, хотя очень этого хотела. Кстати, ты ничего не чувствовал, когда сосал мою грудь?
— Чувствовал. Сильное возбуждение.
— А ещё?
— Ну, ещё … — при всей интимности между нами, мне было трудно в этом признаться.
— Что же ты чувствовал ещё? — мягко подбодрила она.
— Мне казалось, что я маленький и сосу маму, — смутился я.
— Такой маленький мальчик с большим х. м! — съязвила Лариса, но тут же, по серьёзному, продолжила:
— Вот и он мне так сказал. Но до этой операции. Он уверял, что мне мешает кончить отсутствие полного родственного слияния душ, а это впитывается только с молоком.
— Молоко заменили на шампанское! — тоже съехидничал я.
— Виктор не любит молоко.
— Виктор? Какой Виктор?
— ДИСК-ЖОКЕЙ ИЗ ТАНЦКЛУБА.
Часть 2
Длинный хвост коротких связей
Но за тобой тащился длинный хвост –
Длиннющий хвост твоих коротких связей
VIII
Нас закружил бурный водоворот первых дней ненасытного обладания друг другом.
Утром вместе уходим: она в колледж, я на работу.
Моя нимфетка трезвонит каждый час:
— Вспоминал обо мне?
— Только о тебе и думаю.
— Милый!
— Малышка!
— Как тебя люблю!
Из глубин моей души накатывает благодарная волна с желанием обнять весь мир…
И тут же непроизвольно вылетает вздох, наверно, от страха потерять Ларису, слишком, всё-таки, большая разница лет.
Она угадывает моё замешательство:
— Вадик, не думай о годах. Знаешь, как трудно стать родными! Ты мне самый родной. Больше, чем мама и папа.
— Я люблю тебя!
— Вечером докажу, что люблю тебя больше!
В изнеможении откидываюсь на спинку кресла, в голове туман, в нём летают ангелы и хором поют: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
Наверно, со стороны я смотрюсь счастливо глупым. Мои сотрудницы, заходя по работе в кабинет и, привыкнув раньше видеть начальника всегда сосредоточенным, шепчутся за моей спиной, но мне наплевать. Нагло повесил на дверь табличку: «Без разрешения не входить»; теперь можно спокойно говорить с Ларой и дремать в кресле, досыпать от бессонной ночи.