В тени луны. Том 2
Шрифт:
— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов комиссару. Вы завтра поедете?
— Да. Около пяти. После восхода солнца сейчас очень жарко.
— Поезжайте вдоль реки, — сказал Алекс, — там прохладнее. Надеюсь, что увижу вас. Спокойной ночи, миссис Бартон.
Он зашел в малую гостиную, где его довольно неприветливо встретил комиссар, наблюдавший за партией в вист, и удалился.
В эту ночь на небе не было никаких знаков, и собаки молчали, чего нельзя было сказать о самом городе. В городе было беспокойно, люди не спали. Слышались удары там-тамов и трубные звуки раковин, такие же, как в деревне за водоемом и манговой рощей, а на дороге, ведущей из провинции в город, было необычно много странников.
— Это
— Это сумасшествие, — возразил Алекс, и добавил, когда Нияз собрался уходить. — Завтра на рассвете выезжаем. Захвати ружье.
— Какое? На кого будем охотиться — на куропаток или на зайцев?
— На голубя, — резко сказал Алекс.
— А!
— Ты ведь видел его тогда? — спросил Алекс более мягким тоном.
— Нет. Он был слишком далеко. Но тот святой не хотел, чтобы мы его видели, и приказал ему улететь. Вот почему я удивился.
— Я тоже, — сказал Алекс. Он и раньше видел такое, и сейчас ему не казалось невозможным, что человек мог без каких-либо движений и слов приказать птице улететь. Он слышал от кого-то, что даже маленькая молчаливая Зеб-ун-Нисса, внучка Акбара Хана, умеет это делать.
Ранним майским утром было необычно холодно для этого времени года. Май и июнь на равнине были обычно жаркими, но этот май был непохож на другие, и Алекс мог об этом только сожалеть, так как обычно с наступлением жары многие женщины спешили со своими детьми к холмам, а теперешняя прохлада заставит их замедлить отъезд.
Земля, река и небо на рассвете были одного и того же, чистого пепельно-серого цвета, на фоне которого мерцала одинокая утренняя звезда. Над рекой курилась слабая дымка. Когда Алекс и Нияз проезжали по узкой, огороженной дамбами дороге, пересекавшей равнину, со стороны хлебного поля донесся резкий крик журавлей.
Винтер выехала не через главные ворота, а по деревянному мосту, перекинутому через овраг позади дома. Дальний берег оврага порос кустарником и зарослями джунглей, которые образовали как бы рукав, протянувшийся к востоку и подходящий к берегу реки мили на три ниже того места, где река впадает в общий поток, образующий границу между Лунджором и Оудом. Выехав из этой полосы, Винтер увидела на равнине далеко впереди себя двух всадников. Из-за большого расстояния они казались очень маленькими, медленно двигавшимися фигурками, хотя длинный белый след пыли, клубящийся за ними, говорил о том, что лошади скачут быстрым галопом. Чтобы настичь всадников до того, как они окажутся у берега, она направила Фурианта наперерез по узкой дорожке в зарослях, выходившей на равнину. Прижав голову к спине коня, Винтер скакала прямо по кочкам луговой травы. Возбуждение от быстрой езды и напор свежего утреннего ветра разрумянили ее и, осадив лошадь позади трех пальмовых деревьев, где остановившийся Алекс поджидал ее, она рассмеялась.
— Доброе утро, капитан Рэнделл. Вы захватили ружье, чтобы тренироваться в стрельбе?
— Возможно, — сказал Алекс. Теперь они поехали рядом вдоль берега реки, а Нияз и Юзаф двигались сзади на расстоянии, не позволявшем слышать их разговор. — Что же вы хотели мне сказать? — При этих его словах Винтер с опаской оглянулась. — Все в порядке, они нас не услышат, а если и услышат, то тоже не беда; так в чем же дело?
— Это сказала мне Амира, — ответила Винтер и рассказала ему о том жарком, спокойном полуденном времени, которое она провела у реки на террасе павлиньего домика; с маленькой закрытой лодке, которую занесло на речные пороги, и о том, что сказала ей Амира на испанском языке, так, чтобы даже Хамида не могла этого понять.
Алекс не сказал ей ничего утешающего или успокаивающего, как это сделал Джордж Лоуренс. Долгое время он вообще ничего не говорил, проезжая рядом с ней вдоль
Значит, он был прав. Назначен день и дата. Он был уверен, что это должно произойти, так как люди, подобные Кишану Прасаду и Моулви из Файзабада не успокоятся, пока не возбудят всеобщего недовольства. А это сделать легко, очень легко. Ведь маленькие разрозненные вспышки недовольства хотя и причиняют неприятности, но могут быть локализованы и подавлены. А сейчас готовится общий мятеж Бенгальской армии, объединенный с народным восстанием, и это очень страшно. Тем более, что день и дата этого события уже назначены.
Последний день мая… а сегодня уже третье. Три дня прошли. Осталось двадцать семь. Двадцать семь дней на то, чтобы повернуть вспять порывистый и горячий ветер, поднимающийся во всех районах Индии. Как же можно остановить ветер из-за слепоты, упрямства и эгоизма людей, воображающих, будто можно легко отнять у Востока его тысячелетние законы и ценности и втиснуть его в западную форму?
«Я ничего не могу сделать с войсками, — подумал Алекс, но некоторые из землевладельцев будут на моей стороне или, по крайней мере, останутся нейтральными. Я думаю, то же будет и с деревнями. Зато города очень опасны. Хибарки в городах полны всевозможными негодяями, да и на базарах и на окраинах есть много подонков. Все они могут подняться по первому же слову просто для того, чтобы иметь возможность убивать и грабить… Устоит ли полиция, если поднимется армия? Я должен снова увидеться с Майнардом… Смогу ли я добиться, чтобы Бартон командовал объединенными войсками в Лунджоре, чтобы он имел право приказать сипаям разоружиться, если их полковники откажутся это сделать? Я всегда смогу как следует напоить его, и он подпишет все, что угодно. А остальное я возьму на себя. Этих твердолобых, свиноголовых, преданных делу полковников никому не удалось бы убедить, что их любимые солдаты по ночам слушают предателей. Внушить человеку, такому, например, как Гарденен-Смит, — это то же самое, что сообщить ему о неверности его жены. Худшее, что он сделал бы в этом случае — это с удовольствием сбил меня с ног… Нигде не будет безопасно; а особенно — в войсках».
— Вы кому-нибудь еще говорили об этом? — коротко спросил Алекс.
— Я сказала Джорджу Лоуренсу, но, думаю, он мне не поверил. Он, конечно, поверил, что это сказала Амира, но подумал, что она повторяет базарные слухи. А вы тоже так думаете?
— К сожалению, нет. Это слишком хорошо совпадает с моим собственным взглядом на происходящее. — Он снова погрузился в молчание, продолжая медленно ехать вперед.
По мере того, как на востоке вставало солнце, земля, небо и река меняли свой цвет. Они уже не были серыми, а наполнялись мягким светящимся блеском. По обширной равнине пробежала едва заметная дрожь.
«Крылья утра, — подумала Винтер, — это похоже на крылья, невидимые крылья, или на бегущего человека, имеющего на ногах крылья».
Вдоль речной отмели медленно пролетела белая цапля, отражаясь в спокойной зеркально-чистой воде, а полоска пыли показывала путь, по которому гнали коз и коров на пастбище. Стая голубей, черная на фоне яркого неба, пронеслась со стороны города и, взмыв вверх, осветилась косыми лучами восходящего из-за пыльного горизонта солнца. Теперь крылья птиц были светлыми и блестящими.
Алекс быстро спешился, а Нияз потрусил без лишних слов вперед и вскинул взятое с собой ружье, как будто получив приказ. Из кучи сухой травы донесся крик куропатки, но ни Алекс, ни Нияз не повернулись в этом направлении. Они наблюдали за голубями, и Винтер, увидев это, изумленно подняла брови. Ее поразило сосредоточенное выражение их лиц. Она проследила за направлением их взгляда и увидела одного голубя, отделившегося от кружащейся стаи и летящего в их сторону, но под углом, который уводил его за реку.