В тени луны. Том 2
Шрифт:
Она не знала, каким образом очутилась здесь, и то, что своей безопасностью обязана решимости Талукдара из Пэри. Талукдар был осторожным человеком, и на всякий случай (а вдруг англичане опять придут к власти) не хотел, чтобы о нем говорили, будто бы он отправил своих пленников на верную смерть. Он должен обезопаситься, и тогда он вспомнил, что его люди сообщили ему о женщине, которая не была англичанкой и которая утверждала, что состоит в родственных отношениях с женой Валаята Шаха из Лакноу. Он отошлет их к Валаяту Шаху, пусть тот позаботится о них, и, таким образом, его руки окажутся чистыми. Валаят Шах, может быть, пожалеет и не казнит женщину, если она действительно высокого происхождения, и, хотя, несомненно, он присоединит остальных участников отряда к тем, кто ждет своей смерти перед глазами народа,
Тяжелая занавеска над дверью зашуршала и приподнялась, Винтер, обернувшись, увидела, что вошла Амира. Они припали друг к другу и долго плакали, не говоря ни слова, пока, наконец, Амира не отстранилась и, глядя ей прямо в лицо, проговорила:
— Так, значит, это правда. А я думала — сон. В конце концов ты возвратилась домой… но не в благоприятный час. Тебе известно, что я ночь простояла перед мужем на коленях, умоляя сохранить тебе жизнь и жизнь тем, кто был с тобой? Он всех бы прогнал от своих дверей, но во дворе оказалась Хамида, и она заметила тебя и бросилась ко мне. Сперва я не поверила ей, но затем поняла, что неслучайно ты оказалась здесь. То, несомненно, было предначертанием свыше. Поскольку приди ты двумя днями раньше или даже одним, я не смогла бы спасти тебя. Мой муж очень настроен против твоего народа, и он продолжает его ненавидеть и избавляется от всех, кого Талукдар из Пэри прислал сюда. Но из-за слова, пришедшего из Каунпура, он воздержится от вмешательства.
Таким образом, ее спасительницей стала Софи… Софи со всеми теми женщинами, которые умерли в ужасных мучениях в женском доме. И если бы Софи знала, что ее смерть сыграет решающую роль в спасении жены Алекса Рэнделла, она, оставаясь Софи, все равно согласилась бы принести в жертву свою жизнь.
Поэтому все пленники из Пэри прибыли в Гулаб-Махал, хотя из соображений безопасности они были привезены разными дорогами. И всем было предоставлено жилище, поскольку Валаят Шах, сперва отказавшийся взять ответственность за людей, которых он охотно предпочел бы увидеть мертвыми, внял уговорам и мольбам Амиры и вспомнил Каунпур. Он не собирался, в отличие от Талукдара, выгадывать что-то для себя. Ему не пришло бы в голову, что, давая им приют, он мог бы получить защиту и награду от армии, которая, как было известно, нанесла поражение силам Нана Саиба и овладела Каунпуром. Он воспринял это совершенно просто, как наказание, возложенное на него Богом и заключающееся в том, что он должен рисковать собственной жизнью, жизнью своих сыновей и всех домочадцев, ради сохранности жизней измученной кучки ненавистных иностранцев. Он понимал, что, если в городе проведают, что он принимает у себя этих людей, их жизнь, а также и его, гроша медного не будут стоить. Тем не менее он приютил их.
Эти люди были размещены в дальнем крыле «Дворца роз», примыкавшего к домам, в которых жили женщины. В комнатах было многолюдно и душно, но та, в которой разместились Лу, миссис Хоссак, мисс Кейр и два ребенка, выходила окнами в большой частный сад, отгороженный от главного сада высокой стеной, и в этом частном саду среди зарослей роз и жасмина росло множество апельсиновых и лимонных деревьев. Шесть мужчин делили комнату над ними, а уже от них по узкой крутой лестнице можно было попасть на изолированную прямоугольную крышу, за которой начиналась высокая стена с павильоном, куда положили Алекса, которого было решено, исходя из лучших побуждений, отделить от остальных и не помещать там, где и так было тесно. Валаят Шах не хотел, чтобы все его непрошенные гости заболели.
Защитная циновка из расщепленного тростника висела над открытой стороной небольшого павильона, и внутри было ужасно душно. Но нестерпимая дневная жара сменялась живительной вечерней прохладой, и Алекс лежал там изо дня в день на узкой кровати без матраца, прислушиваясь к гулу орудий, осаждающих резиденцию, и страстно желая, как в первые дни в Хайрен Минар, быть отсюда подальше… а также услышать хоть какие-то новости.
Винтер как бы по праву заняла комнату Сабрины, и она настоятельно просила Лу разделить ее вместе с ней, а не ютиться в крохотной комнатке на первом этаже вместе с миссис Хоссак и Джанет Кейр. Трех наиболее надежных
Непрерывный грохот ружей, перемежающийся с уханием пушек, который продолжался целыми днями и большую часть каждой ночи, служил постоянным напоминанием о грозящей им опасности и о том, что они не единственные англичане в Лакноу. Им хорошо были слышны разрывы мин, когда мятежники прокладывали туннели под оборонные позиции резиденции, и новые разрывы мин, когда упрямый осажденный гарнизон предпринял контратаку и взорвал эти туннели; и всякий раз, когда наступало затишье, они дрожали и, молясь, напряженно ожидали возобновления грохота, поскольку молчание могло означать, что резиденция наконец пала.
Гарнизон в резиденции едва насчитывал тысячу боеспособных англичан и несколько сот лояльных индийских воинов в то время, когда разразился кризис, но они были обременены женщинами, детьми и ранеными, которых оказалось больше тысячи, а также отсутствием хорошей еды, больными, ужасными проблемами антисанитарии и захоронения мертвых. Та позиция, которую они удерживали, никогда не была предназначена для обороны. Наспех построенные фортификационные сооружения были слишком слабы, а силы, окружившие их, насчитывали двенадцать тысяч рвавшихся в бой воинов, многие среди них были сипаями, обученными англичанами, их также поддерживал городской сброд. Эти сооружения не выдержали бы одной, хорошо подготовленной атаки, доведи ее нападавшие до конца, но у мятежников не было толкового начальника. Их набеги были разрозненными и недостаточно грамотными, и таким образом осада тянулась изо дня в день.
В Гулаб-Махале Алекс неожиданно нашел себе друга. Им оказался Дасим Али, дядя Вали Дада, который приходился Хуаните мужем, а Амире двоюродным дедушкой.
Дасим Али, некогда восхищавшийся белокурой Сабриной, превратился теперь в пожилого джентльмена, чья борода была выкрашена в ярко-красный цвет с помощью хны, а его сварливая жена, Мумтаз, стала старшей леди «Дворца роз». Мумтаз, так же как и Валаят Шах, была решительно настроена против всех иностранцев, и ненавидела внучатую племянницу своего мужа как за ее иностранное происхождение, так и за красоту. Однако сам Дасим Али отличался спокойным, уравновешенным характером и ни к кому не питал вражды… за исключением, да и то в редкие мгновения, Бога, который не подарил ему сына.
Однажды вечером он забрел в павильон, на крышу, где лежал Алекс, и был немало удивлен, обнаружив, что он занят больным человеком. В сумерках он не разобрал, что это был один из иностранцев; впрочем он, возможно, не распознал бы его и в дневное время. Он сердечно приветствовал Алекса, а когда наконец до него дошло, с кем он разговаривает, он был рад своему изумлению.
После этого он часто поднимался на крышу к Алексу, где они обычно играли в шахматы и обсуждали самые различные проблемы, которые и в голову не могли прийти среднему жителю Запада. Дасим Али также сообщал Алексу городские новости, говорил, как проходит осада, и еще делился теми вестями, которые просачивались через границы Оуда.
Винтер тоже подружилась со многими обитателями Гулаб-Махала, и только ей разрешалось свободно расхаживать по женскому кварталу. Облаченная в одежды Амиры, надев и ее украшения, с иссиня-черными волосами и в плоских, с загнутыми мысками шлепанцах Амиры на стройных ногах, она везде могла сойти за индийскую женщину из хорошей семьи или даже из района холмов, где женщины отличаются более светлой кожей, в отличие от живущих в жарких равнинах. Даже едкая на язык и сварливая жена Дасим Али с большой неохотой была вынуждена смириться с ее присутствием и однажды снизошла до того, что посвятила ее в искусство приготовления засахаренных фруктов, которые особенно любили дети Гулаб-Махала.