В тени монастыря
Шрифт:
– Так кто ж спорит, были основания... И в твоем случае, наверное? Ты-то как сюда попал?
– Соседи донесли, черт бы их побрал. Кушаю я, видите ли, не по чину. Бабки в мусоре копались.
– Ну вот. Экий ты беспечный.
– А что, я, по-твоему, должен был делать? С собой уносить все, что в холодильнике? Вместе с холодильником?
– Конечно. Другие же так делают, а ты, со всеми твоими чародейскими талантами, не можешь?
Ярин, раздраженный, уселся на нары.
– В голове не укладывается. Каждый раз, когда я думаю, что хоть как-то устроился в жизни, все катится псу под хвост. Начиная с того экзамена в Академию. Я же
– В твоих способностях? Ничуть, - на сей раз Эжан не язвил, - но сомневаюсь, что тебе они помогли.
– Вот именно. Приняли на мое место убогого из Тролльих земель, дуру со связями и блатного горца. Разве это честно? И с посудомоечным шкафом то же самое... Для себя я, что ли, старался? У меня и посуды-то почти не было, чашка да тарелка. Хотел людям помочь, цех поднять... И вот чем все в итоге закончилось.
Ярин замолк, настороженно, нервно озираясь по сторонам.
– Я всего-то и делал, что детали для швейных машинок да игрушки для детей! Они посадят меня? Как ты думаешь? Надолго?
– Лет на пять. Или на десять, если попадешь под какое-нибудь решение всеимперского собора об усилении мер. Или на пару месяцев, если тот же собор внезапно решит взять курс на гуманность. Или выпустят, если сдашь Ритца. А может, и не выпустят. Как захотят, так и будет.
– Но ведь я ни в чем не виноват.
– Объясни это им.
Да уж, им это было совершенно неинтересно. Ярин это знал. Он помолчал еще немного, постепенно наливаясь злобой, и с чувством воскликнул:
– Черт бы их всех взял! И дознавателей, и соседей-стукачей, сук эдаких, и Томаша, и рабочих цеховых - они тоже донести не замедлили... Всех вас! Понаразвели церковников, стражников, бабок сплетничающих, соборы трудящихся, всю эту мразоту - на хера?
– Ну конечно, все вокруг сволочи, один ты - Лерр в сияющих доспехах!
– Так ведь и вправду сволочи!
– заорал Ярин в голос. Обычно его не так-то легко удавалось вывести из себя, но сейчас он был зол и напуган, да еще и Эжан будто специально задался целью его разозлить, - на хрена они все нужны? Что они делают, кроме как мешают нормальным людям радоваться, творить, наслаждаться жизнью? Зачем все это? Может быть, мы, чародеи, действительно лучше их, а они действительно сволочи? Может быть, все что нам нужно - это просто избавится от них, избавится от Церкви и Империи, и просто жить счастливо?
– А может быть, ты просто не умеешь приспосабливаться?
– А может, я и не должен? Может, это они должны приспособиться к нам? Где бы они были без колдовства? Мотыгами бы в навозе копались да за плугом шли - никаких тебе тракторов! Никакого водопровода - вали с коромыслом к колодцу, никаких плиток, никакого отопления - ворочай кочергой, растапливай печку! Это мир был построен чародеями - так может быть, не мы к ним, а они к нам должны приспосабливаться.
– Может быть.
– Может быть, - задумчиво произнес Ярин, словно пробуя мысль на вкус. Было приятно, хотя и очень уж необычно. Вся Империя, все общество вокруг было пропитано совершенно другими идеями. Равенство. Единство. Не высовываться. Не лезть. Каждый раз, когда Ярин пытался - очень робко!
– воспротивиться этому, мир бил его по голове, и до сих пор парень винил в этом себя - недостарался, недообъяснил... А может, все и впрямь не так?
– Может быть, - повторил Ярин, - ты и прав. Может быть, думай я так раньше, мы бы здесь не сидели...
– Что ты имеешь в виду?
– Я могу делать... кое-что. Я мог бы отпереть эту решетку, мог бы побороть стражников. Если бы только знал как. Эта сила...
– Какая сила?
Ярин вздохнул и рассказал ему все: про поверженных в поезде обидчиков, про отпертую неведомо как дверь при пожаре. Эти откровения в неправильной компании означали бы обвинения в бесопоклонстве, и Монастырь, а то и виселицу, но ведь Эжан был его другом. Внезапно, он похолодел. Как все-таки получилось так, что меня посадили именно в эту камеру?
***
Послушница, спотыкаясь и аж подергиваясь от желания помочь, проводила гнома в лечебное крыло Монастыря - длинный коридор с парой десятков выходящих в него келейных дверей. Она не знала, где находится Ариан со своим пациентом, и потому Киршту пришлось заглядывать в каждую из них по очереди. Все палаты были похожи друг на друга - бесцветные, безликие, безжизненные. По спине Киршта пробежали мурашки. Ему вдруг показалось, что он бегает по кладбищу, и каждая из этих комнат - чья-то могила. Ох, Штарна... Успел ли я?
Почти отчаявшись, Киршт увидел выбирающийся из-под двери последней кельи голубоватый свет - и сразу побежал к ней. Он пинком распахнул в дверь и влетел в помещение. На кровати лежала Штарна, ее рука свешивалась вниз, вся покрытая запекшейся кровью. Над ней навис епископ Ариан, сжимающий в руке знак церковного Глаголя. О джены, что за чертовщина здесь происходит? Присутствие чего-то темного, холодного и сонного, чувствующееся во всем здании монастыря - и внизу, и в коридоре лечебного крыла, и в кельях - было особенно ощутимо здесь: оно словно сгустилось, сконцентрировалось, почти обретя самость. Смерть. Он словно увидел ее, сотканную из теней, стоящую напротив епископа, по другую сторону кровати. Но тут Штарна простонала, прошептала его имя - чуть слышно - и вспышка надежды ослепила гнома. Она узнала его! Неужели, неужели еще не все потеряно? В нем заклокотала сила, та самая, что просыпается в любом человеке, в любом живом существе в миг, когда к нему прикасается смерть - собственная или чья-то чужая.
Движимый этой силой, он не вспомнил об арбалете на поясе, и кинжал выпал из его руки. Киршт подбежал и со всей силы пнул так и не заметившего его старика. Ариан, так и не заметивший гнома, опрокинулся на бок и ударился о железный край кровати. Глаголь, который он держал перед собой, глубоко вошел в его глазницу.
***
– Холодно тут... пахнет смертью, сном... Злом, - отчего-то шепотом произнес Хйодр. Тяжелый ларец было куда сподручнее катить по дороге, чем спускать по ступенькам, и гном уже запыхался. Почему она не выбрала Зомма? Впрочем, Хйодр был не уверен, что стоять с оружием над монастырскими послушниками лучше, чем тащить эту штуку. Или, чего доброго, торчать с луком в башне над воротами. Ох, дьявольщина. Будет беда, будет.