В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Неправда! Я не был и не буду подкаблучником! – Гордо вспыхнул де Леви в ответ.
– Ой! Ой! Ой! Какие мы грозные в гневе! Боже мой!!! – Не унимался повеселевший Людовик. – Ладно! Это твое личное дело, будешь или не будешь! Поехали!..
И он пришпорил своего коня, направляясь в голову отряда. Годфруа поспешил за принцем, радуясь столь щедрому подарку к своей, еще несостоявшейся, свадьбе…
XVII Как Годфруа де Леви стал сенешалем, Лузиньян сам сосватал сестру Луизу, а граф Эбл де Руси преклонил колени перед Людовиком.
Отряд прибыл ночью в лагерь, размещенный возле главного замка графа де Руси. Людовик и все рыцари пребывали в прекрасном и благодушном настроении после своего удачного и успешного налета на виллу графа. Людовик выслушал доклад коннетабля де Нанси о состоянии дел:
– Как там наш «друг»? Ведет себя пристойно? – Спросил Людовик.
– Сначала вел себя смирно, сир! А вот в последние два дня, словно «белены объелся»! – Ответил Мишель де Нанси.
– Хм… Интересно! Что же это так «задело» Его светлость?.. – съязвил принц.
– Мы, как Вы и приказали, пропускали к нему в замок всех его людей… Видимо, кто-то рассказал ему об удачных для нас, и неприятных для него, событиях последних дней… – сказал коннетабль, намекая на налеты отрядов принца, де Леви и остальных командиров на земли и имущество графа.
– И что же он сделал?
– Вчера ночью попытался напасть на наш лагерь и пробить охрану, стоявшую возле моста. Наши отбились практически без потерь, так, несколько раненых, слава Богу, легко.
– Чудесно! Всё идет точно по моему плану! Коннетабль! – принц посмотрел на де Нанси. – Направляйте всадника в главный лагерь с приказом всем нашим родовитым сеньорам-владетелям скорее прибыть к главному замку мессира графа де Руси и принять его под осаду. Мы их встретим возле лагеря и, под покровом сумерек, заменим с нашими частями. Скорее всего, граф атакует их этой же ночью. Вот смеху то будет, когда ему доложат о том, на кого он напал!!! Сам приползет на коленях вымаливать мир на наших условиях, лишь бы его не оставляли «наедине» с обиженными им сеньорами Бургундскими и прочими!
Коннетабль поклонился и молча покинул палатку принца. Все расположились на небольшой отдых после успешного дня боевых действий. Посыльный уехал быстро и утром следующего дня возвратился с известием, что сеньоры, ворча, бродят по лагерю, но через день или два подъедут к принцу Людовику всем скопом.
– Вот и хорошо! Пойду, прогуляюсь возле рва, пусть граф Эбл увидит меня воочию!..
Людовик вышел на свежий воздух. Он оделся довольно-таки торжественно для простой прогулки. Видимо, он хотел своим беззаботным и, несколько легкомысленным, видом вывести из себя и ещё больше разозлить графа де Руси. Он надел легкую кольчужную котту с короткими рукавами из маленьких плетеных металлических колечек, поверх неё накинул ярко-синий сюркот, весь в лилиях родового герба, легкий конический шлем принца украшала золотая походная корона, сверкавшая рубинами и изумрудами в лучах яркого весеннего солнца. Из оружия на принце был только меч в красивых ножнах и кинжал в богатой оправе из золота и каменьев. Годфруа де Леви, одевшийся также торжественно, но значительно беднее своего господина, захватил с собой щит средних размеров, украшенный своим родовым гербом, меч и пару шестоперов, на всякий случай.
Бодрым, но несколько непринужденным, шагом они вышли из лагеря и сделали несколько кругов возле барбакана, расположенного возле моста, как раз напротив башен и ворот замка графа де Руси. Несколько стрел, выпущенных из замка, впились возле самых ног прогуливающихся, одна даже умудрилась попасть в щит, захваченный с собой Годфруа.
– Хватит с него! – Подвел итог прогулки принц. – Он уже знает, что я здесь! Большего и не нужно. Пошли, проведаем твоего родственника Лузиньяна!
– Пойдемте, сир… – согласился де Леви.
Они развернулись и направились обратно в сторону лагеря, при этом расторопный Годфруа не забыл забросить свой щит за спину, чтобы прикрыть отход на всякий случай. Это было сделано правильно, так как тут же несколько стрел из луков, пущенных вдогонку уходившим, вонзились в щит де Леви.
– Злятся! Ей богу, злятся! – Отметил Людовик, кивнув головой в сторону замка.
Они подошли к палатке, возле которой лежал Лузиньян. Слуги вынесли его на свежий воздух в тенек, чтобы он смог подышать и полюбоваться весенней природой, раскрасившей округу сочной зеленью листвы.
– Как ваши дела, милейший? – Спросил его принц.
– Простите, сир, что не могу стоя приветствовать Вас! Я немного ранен… – ответил тот, пытаясь привстать.
– Что вы, лежите, отдыхайте. Нам доложили о героизме вас и вашего отряда, отвлекшего часть сил противника от нас! Ваши смелые действия стали залогом нашей вчерашней победы, Лузиньян! Я напишу письмо вашему отцу, мессиру Гуго, с благодарностью за то, что он воспитал такого храброго и порядочного рыцаря! Это ужасная редкость в наше время. – Немного приукрасил принц действия мародеров отряда Лузиньяна.
– Спасибо, сир! Но, боюсь, что мои опрометчивые вчерашние действия могли повлечь более страшные последствия. Только своевременная помощь мессира де Леви, его верных и отважных рыцарей спасла жизнь мне и моим воинам. Благодарите, прежде всего, его, сир! – Ответил Лузиньян, немного покраснев.
–Хм…. А почему я ничего не знал об этом! – С деланной суровостью принц повернул голову к де Леви.
– Я не стал утруждать ваше внимание подобной мелочью… – ответил смущенный де Леви.
– Вы только посмотрите на нашего скромника, Лузиньян! Его воины, своими четкими и грамотными действиями разгромили большой отряд врага, сожгли одну из главных его баз, спасли вам жизнь, а он «не пожелал утруждать»!.. Что мне с ним делать, Лузиньян? – Продолжал свою игру Людовик.
– Прошу Вас, сир, не наказывать моего тезку и названного брата! – Сказал Лузиньян, заступаясь, как он думал, за де Леви.
– Боже мой! Эти слова достойны рыцарей времен Карла Великого! Названный брат! – Восхитился Людовик. – Как вы думаете, Лузиньян, достоин ли этот, ещё недавно бывший простолюдином, рыцарь стать, к примеру, сенешалем моего графства Дрё?..
– Сир! Сердце мессира Годфруа, моего тезки, благороднейшее из многих, встречавшихся мне! Он, а ни кто иной, достоин столь высокого звания! Природное благородство, а не древние титулы, сейчас важнее… – ответил, пораженный словами принца, Лузиньян.