В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– А можно мне, отец, ой, сир, включить мессира Филиппа в свой вымпел для участия в турнире?..
– Отличная мысль! Ну, дети мои, ступайте… – Людовик устало вздохнул и протянул руки. Принц и де Леви поклонились королю и поцеловали ладони монарха.
– Ладно, пошли… – принц дернул Филиппа за рукав. Они направились к двери, когда принц обернулся и крикнул отцу. – Отец, ой, сир! Меня сегодня к ужину не ждите!..
– А как же молебен? – Людовик нахмурил брови.
– Мы помолимся, сир, но, в другом месте… – скрывая улыбку, ответил принц Филипп и изобразил на своем лице ангельскую кротость.
– Ладно, ступайте. Можешь зайти к канцлеру Этьену де Гарланду и взять сто ливров… – грустно вздохнул Людовик. Принц Филипп обрадовано хлопнул в ладони, развернулся и направился к дверям, когда король очень тихо сказал, обращая свои слова только для ушей Филиппа де Леви. – Присмотрите за моим сыном…
Де Леви немного растерялся, он просто не ожидал подобного сыновнего поведения с королем, рисуя в своей памяти картины куртуазного общения, почерпнутые им из «Песни о Роланде» и остальных рыцарских поэм. То, что и у короля, как у самого обыкновенного человека, могли быть дети, причем, не всегда послушные и учтивые, как-то сразу не приходило на ум.
Принц закрыл дверь и, пройдя несколько шагов по коридору, обернулся и сказал:
– Филипп, я надеюсь, мне можно так называть тебя? – Он сразу же перешел на «ты».
– Как вам будет удобно, ваше высочество. – Ответил де Леви.
Принц раздосадовано посмотрел на него, уперся руками в бока, и добавил:
– Мы с тобой, к счастью, тёзки. Один шаг навстречу друг другу сделан. Теперь, – он улыбнулся и положил руку на плечо Филиппа, – я приказываю называть меня Филу, принц или просто, Филипп. Уразумел, манерный ты наш?..
– Уразумел, принц. – Филипп поклонился.
Принц развернулся и с довольным видом пошел по коридору дворца, направляясь в его противоположный конец. Филипп шел за ним, с интересом рассматривая убранство и интерьер старинного здания.
Камни, из которых был сложен дворец, были старыми, неровными и посеревшими от времени. То тут, то там, на стенах виднелись следы копоти от висевших раньше на этих местах факелов. Интерьер коридора был бедноват – Людовик не сильно жаловал этот старый дворец и давно мечтал начать строительство нового, более просторного и современного, но расходы на войну с Англией и мятежными соседями постоянно росли, пожирая все средства и откладывая планы на долгий и неопределенный срок. Но, это был именно дворец, королевский дворец, он был полон суетливыми людьми, чьи испуганные и озадаченные лица подчеркивали значимость, силу и, прежде всего, принадлежность здания к наивысшей власти, смягчавшей убогие и серые интерьеры.
Принц шел быстрой и уверенной походкой, словно летя на крыльях. Филипп, одетый в кольчугу и парадные одежды, начал увеличивать шаг, боясь отстать от него. Люди испуганно прижимались к стенам, кланялись и замолкали, бормоча под нос едва слышные слова приветствия, на которые принц лишь слегка кивал головой, не удосуживаясь задержать внимание на ком-либо из них. Филипп был удивлен столь холодному и равнодушному отношению молодого тезки. Он полагал, что особа королевской крови и наследник престола должен был быть, как бы так выразиться, более чутким, отзывчивым, вникать в чаяния своих подданных, решать их проблемы, оказывать помощь и поддержку. Вместо этого он видел лишь упоение властью, самолюбование и… больше ничего.
«Скорее всего, – подумал Филипп де Леви, – принц еще слишком молод. У него пока «ветер» в голове гуляет»…
Принц резко остановился возле одной из дверей и без стука открыл ее, засунув голову внутрь помещения. Филипп встал за его спиной. Принц обернулся и, улыбаясь, произнес:
– Всё! Мы пришли. Давай. Входи…
Филипп вошел в комнату вслед за ним. Навстречу к ним направлялся статный рыцарь. Он был приблизительно одного возраста с де Леви, но значительно ниже ростом и худощавее. В каждом его шаге сквозила грация и величавость. Светлые волосы мягкими волнами спускались до плеч рыцаря, одетого в черный гамбезон, брэ и высокие сапоги со шпорами, голенища которых стягивали тонкие кожаные ремешки. Широкий рыцарский пояс незнакомца был богато украшен золотыми и серебряными бляхами. Тонкий кинжал, висевший у него на поясе, украшала гарда изумительнейшей работы. Белая и холеная ладонь покоилась на мече, висевшем на левом боку рыцаря, на груди находилась большая золотая цепь с красивой инкрустацией, подчеркивавшей принадлежность незнакомца к герцогскому роду.
– Гильом, дружище! Вот ты, оказывается, где! – Весело произнес принц, обнимая незнакомца. – Позволь представить тебе, мой друг, мессира Филиппа де Леви, моего тезку и товарища! – Принц весело затараторил. – Он согласился стать под наши знамена на предстоящем турнире. Он имеет кое-какой опыт…
Гильом Клитон, внук Гильома Завоевателя и сын его старшего сына Робера Куртгёза, спокойно отстранил принца и подошел к Филиппу де Леви, который был выше него на целую голову и значительно шире в плечах.
– Приветствую вас, благородный шевалье Филипп де Леви. Как вы уже догадались, я и есть тот самый Гильом, лишенный короны Англии и герцогской шапки Нормандии… – он попытался острить, но несколько грустно и натянуто. – Добро пожаловать в компанию изгоев…
– Для меня, мессир, вы всегда будете герцогом Нормандии. – Спокойно ответил Филипп де Леви.
Гильом поднял голову и с любопытством оглядел собеседника. Во всей фигуре де Леви сквозила спокойная и скрытая внутренняя сила, невозмутимость и решительность.
– Благодарю вас за искренние слова. Значит, мессир Филипп, вы согласитесь встать под мой вымпел? Вас не испугает возможность проиграть и, мягко говоря, опростоволоситься на турнире, лишившись денег, коня и оружия?..
– Не пугает. Это соперники должны пугаться… – ответил ему де Леви.
Гильом уставился на герб де Леви, хлопнул себя по лбу и обрадовано произнес:
– А-а-а, так вот, значит, чей это герб! А то я, признаться, находился в неведении, когда увидел незнакомый герб в компании с гербами Бургундии и Невера. – Он отошел на два шага, присмотрелся, подумал немного. – Я вспомнил! Рыцарь, сражавшийся под этим гербом при Бремюле, вынес на руках бездыханное тело мессира де Шомона, ссадил с коня и урезонил мессира де Биго, а вместе с ним – добрую сотню англичан!..
– Это был мой отец. Хотя, признаться, про сотню англичан вы немного хватили лишку… – Филипп покраснел, но не от стыда, а от гордости. Его тронуло то, что почти все сеньоры, встреченные им на своем пути из родового замка до Монкруа, а затем и Парижа, тепло, уважительно и зачастую с нескрываемой любовью отзывались о его отце. – Вы, ваше сиятельство, не первый, кто с уважением и почтением отозвался о моем отце.
– Это большая честь для меня, мессир Филипп. – Гильом почтительно склонил голову перед рыцарем. – Я прошу вас называть меня просто по имени и без всяких там условностей, титулов и званий.