В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Я, все-таки, ужасно любопытная женщина, сир! Мне страшно любопытно взглянуть краешком глаза на вашу купальню…
Филипп смутился:
– А, ваш супруг, случаем, не хватится вас, мадам Бертрада?
Графиня, слегка поведя плечиком, небрежно ответила:
– Фульку сейчас, явно, не до меня. Он ушел со своими баронами и мессиром Мишелем де Немуром «отмечать» это событие в какую-то харчевню при гостинице. Да и не все ли равно, Филипп?
Бертрада смотрела на него взглядом хищницы, такого взгляда ждут практически все мужчины на земле, о нем мечтают, вожделеют, видят во сне. Мало, кто откажется от счастья видеть такой взгляд прекрасной женщины, обращенный к нему и на него, взгляд, предназначенный только для него – единственного человека на целом и необъятном свете.
– Так, все-таки, сир, вы удовлетворите моё женское любопытство? – Улыбаясь, спросила Бертрада.
Она надула губки, придав немного расстроенное выражение лицу. Филипп улыбнулся, встал, взял, маленькую и нежную, ручку графини в свою ладонь, посмотрел ей в глаза и ответил:
– Пожалуйста! Желание дамы – закон для любого мужчины, будь он король или простой человек. Пойдемте, это рядом…
Они пошли по дорожке сада, углубляясь в его отдаленный предел, в котором виднелось небольшое здание с витражными окнами и высокой трубой. Над трубой вился легкий дымок. Слуги короля, зная его любовь к купаниям и воде, постоянно подогревали котлы для бассейна.
Филипп и Бертрада вошли через стрельчатую арку дверей внутрь купальни. Небольшое, но уютное помещение купальни было обставлено со вкусом, соответствующему тому времени. Филипп постарался, придав мебели несколько римский характер. Низкие лежаки, обтянутые бархатом и парчой, резные дубовые столики и кресла, светильники, сочетающие в себе и ароматические курильницы для благовоний, освещались рассеянным светом, проникавшим сквозь разноцветные мозаичные окна. Легкий полумрак окутывал бассейн, умело изготовленный из огромной дубовой бочки распиленной пополам и обложенной камнем. Диаметр бассейна, это была гордость Филиппа, составлял порядка пяти метров. Дорожка, выложенная грубо отесанными мраморными плитами спускалась прямо на его дно. Филипп нагнулся, потрогал рукой воду и остался доволен ее приятной и легкой теплотой.
– Вот, мадам, мой бассейн. – Сказал король.
Он повернулся к Бертраде, внезапно обнял ее и поцеловал. Нежные ручки графини, на мгновение изобразили сопротивление, но, потом, сами обняли Филиппа за шею, крепко притянув к своему зовущему и истомленному желанием телу. Их зубы нечаянно соприкоснулись в поцелуе. Словно удар молнии поразил обоих влюбленных. Филипп, тяжело дыша и не отрываясь губами от Бертрады, стал срывать с нее одежды. Ручки графини, такие нежные и проворные, расстегивали ремешки его красивой котты, освобождая тело короля от оков одежды. Через мгновение, они упали в бассейн, подняв столп брызг, заискрившихся в переливчатом свете витражных окон.
Тело Бертрады прильнуло к Филиппу. Вода, нежной свежестью обволакивала их, зовя и увлекая своим приятным колыханием. Губы короля скользили по груди, животу и спинке Бертрады, кожа которой покрывалась множеством мурашек удовольствия. Руки влюбленных скользили по телам друг друга, вызывая каждым своим прикосновением волны восторга и головокружительной истомы.
Бертрада обхватила своими ручками шею Филиппа, ее ноги нежно и страстно обвились вокруг бедер короля, призывно маня его к себе. Филипп, нежно вошел в лоно прекрасной графини. Бертрада застонала, слегка прикусив свою губу, закинула головку назад. Ее прекрасные волосы распустились и намокли, обволакивая плечи графини волнами. Филипп смотрел в ее глаза, умирал и тонул в них, читая ответную любовь, животную страсть и влекущее желание…
IV глава. Людовик Французский. Его молодость и посвящение в рыцари
Прошло четыре года. Король Филипп, увлеченный и поглощенный неутихающей страстной любовью к Бертраде де Монфор, навлек на себя раздражение Рима, некоторых из своих соседей и, в конце 1092 года был отлучен от церкви папой Римским. Но, даже это страшное и суровое наказание не заставило Филиппа предать свою любовь к Бертраде.
Принца Людовика король отправил в «воспитание» к графу Гильому де Понтьё. Людовик плохо принял появление молодой и красивой Бертрады возле своего отца. Его сыновья привязанность, в конце концов, и послужила выбором Филиппа графа Гильома. Кастелянство Монтрейль-сюр-Мер, где жила в уединении и ссылке мать Людовика – королева Берта, располагалось по соседству с графством Понтьё.
Принц обучался у графа, частенько наведываясь к своей матери. Берта сильно осунулась, грусть и участь оставленной жены, казалось, сжигало ее изнутри. Людовик, как мог, пытался утешить свою мать и скрасить ее тоскливое одиночество.
Но, время – вещь неумолимая. Весной 1094 года умерла Берта, оставив Людовика наедине со всем миром, миром страшным, жестоким, подчас, циничным. Для четырнадцатилетнего подростка Людовика, весь мир, казалось, перевернулся, окрасившись в мрачные тона. Единственной радостью принца оставалось обучение рыцарскому искусству и медленное, но неуклонное, освоение науки царствования.
Филипп, после смерти берты, стал вызывать Людовика к себе, все чаще и чаще. Он заставлял принца присутствовать на заседаниях королевского совета, казначейства и королевского суда. Людовик с нескрываемым интересом, который увеличивался у него из посещения в посещение Парижа, втягивался в трудный, но интересный труд управления страной.
Он мужал, развиваясь не по дням, а по часам, уже начали нравиться девочки. Сердце его, по-прежнему, продолжало тосковать по умершей матери, но, он уже начинал понемногу понимать своего отца, понимать его чувства, он только не мог принять Бертраду, затаив обиду на нее, «выкинувшую», как ему казалось, его мать из сердца Филиппа.
Их отношения с Бертрадой складывались ровно, но, как-то отстраненно, принц был предельно сдержан и корректен к Бертраде, которая засыпала Людовика всяческими подарками и дорогими безделушками. Он, попросту, «не покупался»…
Ранняя осень 1094 года была совсем не такой веселой, как можно себе представить осень. Просто шел обычный 1094 год, абсолютно одинаковый для всего мрачного и дикого, по сегодняшним меркам, времени. Молодой принц Людовик Французский мчался с товарищами и слугами через леса Компьеня, к своему «наставнику», графу Гильому де Понтьё, у которого, согласно старинной традиции, жил и воспитывался до момента посвящения в рыцари. Так было заведено, что сыновья знатных родителей, по достижении ими возраста десяти – двенадцати лет, направлялись на воспитание к своим соседям – графам и герцогам, где их постепенно обучали искусству быть рыцарями. Граф Гильом де Понтьё объявил, что в марте 1096 года его воспитаннику, принцу Людовику Французскому, будут торжественно вручены рыцарские шпоры, пояс и меч. Дядя обещал молодому принцу веселые пиры, турниры, охоту и прочие развлечения, о которых монахам говорить запрещается и за которые, да что там говорить – одни мысли о которых следует строгая епитимья и бичевание.