В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Он провел сенешаля во дворец, учтиво придерживая под локоть. Ги увидел в толпе собравшихся придворных множество колючих и откровенно злобных взглядов, принадлежавших, несомненно, катарам и повстанцам, которых в изобилии приютил граф, уступая давлению своей сестры.
Сенешаль переоделся в специальных покоях, выделенных для него и его челяди. Рыцари разместились в дальнем крыле дворца, который примыкал к казармам гвардии графа де Фуа.
«Граф разумный человек, – отметил Ги де Леви, переодеваясь в просторные одежды, – он разместил моих ребят поблизости от своих воинов, чтобы они были всегда под присмотром…»
Оруженосцы переодели его. Ги отослал их и вышел из комнат, направившись в большой зал дворца, где слуги графа заканчивали сервировку званого обеда в честь прибытия сенешаля.
Войдя в зал, сенешаль отметил большое количество местных дворян, католических священников, жавшихся к боковому выходу и чувствующих себя откровенно неуютно среди этой пестрой и шумной толпы, в которой, несомненно, было много катаров и их сторонников.
Граф радушно встретил сенешаля, провел его и посадил на кресло, стоящее справа от своего трона. Ги поклонился и, обведя взглядом собравшихся сеньоров, громко произнес:
– Ваша светлость! Благородные сеньоры графства де Фуа! Святые католические отцы и горожане! От лица его величества Филиппа, Божьей милостью короля Франции, приношу сердечный привет! Его величество полагает, что выражение дружбы и его отеческой привязанности не останется без отклика в ваших сердцах!
Граф поклонился и сел на свой резной трон. Зал одобрительно загудел, хотя, сенешалю показалось, что среди этого гула слышались нотки протеста и возмущения. Сенешаль не подал вида, повернулся к графу Раймону-Роже и тихо произнес:
– Народ Фуа гостеприимен, как и их повелитель…
Граф кивнул виночерпию, который услужливо разлил вино по большим золотым кубкам, после чего протянул один из них сенешалю и громко произнес:
– Сеньоры! Мессир маршал де Ла Фо! Предлагаю выпить эти кубки за здоровье и долгие лета нашего могущественного соседа – короля Франции Филиппа!
– Спасибо, граф, – поклонился де Леви, принимая кубок, – но, насколько мне помнится, Фуа всегда входил в состав королевства! Еще со времен Шарлеманя и его внука, короля Шарля Лысого, границы Франции шли по горам, а не кончались на равнине Тулузы…
Граф побледнел, быстро окинул взглядом толпу собравшихся, и ответил:
– Простите, сенешаль, немного оговорился…
Ги мило улыбнулся в ответ:
– Такие оговорки часто приводили к серьезным недоразумениям. История знает множество примеров…
– Что же, видимо так угодно Господу… – парировал граф де Фуа.
– Отнюдь, ваша светлость, мы сейчас попробуем исправить это недоразумение. Первую часть своего визита я уже выполнил и передал приветствие его величества, пора приступить ко второй, более приятной, полагаю, для вас части…
Граф удивился, вспыхнул, но сдержал себя, не проронив ни слова в ответ. Ги де Леви кивнул виночерпию, тот быстро наполнил кубки, поднял свой и громко произнес:
– Ваша светлость граф Раймон-Роже де Фуа! В присутствии ваших вассалов, – Ги заметил, как рука графа, державшая кубок с вином, побелела от напряжения и слегка дрогнула, – мне поручено передать вам и вашим людям (зал напряженно умолк, ожидая чего-то страшного, скорее всего – войны), что его величество король Франции Филипп, мой грозный и могущественный сюзерен (снова сенешаль выдержал паузу, наслаждаясь напряжением зала) свято чтит древние кутюмы и договоры, заключенные между графами Фуа и королями Франции! Он признает независимыми от короны Франции горные аллоды, кои графы де Фуа держат по собственному праву! Король Филипп чтит и уважает эти древние владения, как независящие ни от кого, кроме Господа Бога и его светлости!..
Граф шумно выдохнул, от сердца его отлегло, принеся туда некоторую успокоенность, граничащую с тихой дрожью. Раймон-Роже прекрасно понял витиеватый намек Ги де Леви. Он встал, поклонился сенешалю и всем собравшимся сеньорам, после чего громко сказал:
– Графы де Фуа всегда чтили королей Франции, которые вели себя, как разумные хозяева и почтительно относились к своему народу! Вассальный долг всегда чтят в нашем роде! Король Филипп – наш единственный и исконный сюзерен по землям и ленам, кои мы держим от него и его предков в равнинной части Окситании и предгорьях!
В этот момент среди шума голосов, наполнявших зал, Ги отчетливо услышал возгласы протеста и улюлюканье противников, толкавших графа к разрыву отношений с королем Франции. Сенешаль прекрасно понимал, что ему необходимо совершить еще один маленький акт, который смог бы закрепить этот важный жест со стороны графа Раймона-Роже:
– Ваша светлость! Мы не раз высекали искры мечами в битвах! Но, клянусь Богом и беру всех сеньоров в свидетели, для меня вы, ваша светлость, всегда олицетворяли только истинную храбрость, честь и благородство! Волею Его святейшества папы Римского и наместника святой католической церкви на землях галлов и франков мне была вручена в наследственный лен сеньория де Мирпуа – объект давнего спора между домами Фуа и Сен-Жиль! Я, как единственный и законный владетель этих земель, дарованный мне по праву и закону, переношу свой оммаж к его светлости графу Раймону-Роже и его потомкам! Прими от меня, благородный граф Фуа, земли и замки сеньории! Я обязуюсь хранить тебе верность и защищать тебя с оружием в руках против всех, живых или мертвых, за исключением моего грозного и великодушного сюзерена – короля Филиппа и католической матери-церкви!..
Граф потрясенно смотрел на сенешаля. Ги высоко поднял голову и осматривал зал, наблюдая за его реакцией.
Раймон-Роже не мог поверить в услышанное. Земли Мирпуа, из-за которых было столько войн, из-за которых его и втянули в эту бессмысленную и изнурительную войну, становились его владениями! И принес их ему… враг! Ги де Леви, олицетворяющий кровь, смерть и гибель рода Фуа! Значит, он ошибался? Неужели, это он сам решил? Нет! Это веление короля – сенешаль его слуга и не осмелится без соизволения сюзерена распорядиться его феодом…
Граф встал и гордо окинул зал взглядом. Среди радости и веселых возгласов, он видел и ловил на себе колючие и суровые взоры противников, покрываемых его могущественной сестрой Эсклармондой.
Ги вышел на середину зала, вынул свои меч и, держа его на вытянутых к графу руках, встал на одно колено, символизируя покорность. Раймон-Роже молча смотрел на него и сомневался. Он понимал, что принятие оммажа наверняка оттолкнет от него Тулузу и всех повстанцев, осложнит обстановку в графстве, накалит ее до предела и может перерасти в восстание. Но, он давал себе отчет, что король Франции сам протянул к нему свою руку и, если граф оттолкнет ее, обрушится на земли Фуа всей своей жуткой силой. С победителями Бувина и Ла-Рош-о-Муана так не поступают…