В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Сыновья не догадывались о причинах столь резкой смены настроения у своего отца и молчали, стараясь не провоцировать его на новые приступы ярости. Все их мужские поступки, вернее сказать, полнейше отсутствие таковых просто бесили Козимо-старшего. Он с раздражением смотрел на них, понимая, что они его дети и ничего с этим уже не поделаешь, но отец всякий раз пытался пробудить в Горацио и Лоренцо чувства протеста или, по крайней мере, хотя бы заставить их спорить с собой, доказывая собственную правоту или точку зрения. Вместо этого они лишь молча кивали головами и покорно соглашались со своим отцом, проглатывая его жестокие и резкие выпады, адресованные в их адрес.
Так вот, вчера Козимо-старший узнал от одного из итальянцев-перебежчиков, что его младший сын – непокорный, своевольный, протестный и, поэтому в тайне, самый любимый – Козимо находится в рядах армии Шарля де Анжу. Отец даже не удивился, узнав, что его младший отпрыск умудрился-таки сколотить небольшой отряд рыцарей (и это практически без денег, ведь их попросту не было у него). Он всегда в тайне следил за успехами младшего сына, радуясь тому, как тот продвигался по карьерной лестнице в папской гвардии, как проявлял незаурядные таланты командира и полководца, как смело и отважно бросался на врагов, даже если численное превосходство было на их стороне. Козимо-старший узнавал с нем самого себя в юности – такого же смутьяна, хулигана, вечно спорившего со своим отцом и не желавшего следовать общим курсом, а выбиравшего какой-то свой собственный и никому непонятный ход жизни.
С самого начала сражения отец до боли в глазах всматривался в ряды армии противника, пытаясь разглядеть и отыскать среди кучи шлемов и щитов своего родного и любимого сына. Он с болью в сердце принимал каждый удар германских рыцарей, каждый выстрел арбалетчиков, нанесенный в сторону армии противника, ибо в душе опасался, что они придутся именно в грудь его несчастного, но отважного и такого родного ему создания. Вот уже и центр армии противника смят – арбалетчики и пикинеры откатываются с левого фланга, открывая пространство для кавалерийской атаки. Вот, граф Конрад фон Ландау выводит нетерпеливых германцев, давит своих же пехотинцев и врубается в бегущих, а сына еще не видно. Вот, третья баталия сминает робкие попытки французов и их союзников организовать контратаку, а сына все нет и нет. Вот, почти вся армия Конрадина в каком-то исступленном порыве снимается с места и бросается в бешеную и безумную атаку на разбитых врагов, бегущих по полю Тальякоццо или прижимающихся к верхушкам холмов, загоняя себя в природную ловушку, а Козимо все нет и нет.
«Может быть, он покинул слабого короля Неаполя? – Эта мысль, промелькнувшая в голове Козимо-старшего, разозлила и в тоже время обрадовала отца. – Хотя…»
Козимо-старший даже привстал на стременах от неожиданности. Круто огибая по дуге их правый фланг, вернее сказать – его полное отсутствие, ведь вся армия кинулась добивать разбитого противника, на холм, где располагалась ставка принца Конрадина, неслась небольшая группа – чуть более сотни – рыцарей, ведомая всадником, за спиной которого развивался алый стяг рода ди Кавальканти: взвившийся на дыбы жеребец и рыцарь, держащий в руках большой крест с двумя поперечинами – память о первом крестовом походе и о том, что их предок прикасался в Честному Древу и был его носителем.
– Господи… – прошептал отец, узнав в переднем всаднике своего младшего сына Козимо, – он решил умереть… – Козимо-старший протер глаза, надеясь, что это ему только привиделось, снова посмотрел на несущихся в бешеном галопе рыцарей и побледнел, сделавшись беле горного снега. – Почему?..
Конрадин даже рот раскрыл от удивления. Этот безумный и отчаянный рывок небольшой группы рыцарей противника не вызвал в нем н капли подозрения, лишь изумил и несколько ошеломил его. Он резким жестом подозвал к себе одного из оруженосцев и с нескрываемым раздражением в голосе приказал:
– Прикажи синьорам ди Кавальканти и ди Франджипани атаковать и уничтожить наглецов!..
– Отец! Отец! Это же наш пропащий Козимо! – Почти дуэтом прокричали Горацио и Лоренцо. – Он с ума сошел!!!..
Отец снова поморщился и натянул повод своего декстриера, намереваясь отдать команду о выходе из боя. Он уже почти развернул своего коня, когда подбежавший к нему оруженосец принца Конрадина громко передал приказ об атаке и уничтожении отряда рыцарей.
– Господи… – снова прошептал он, – за что ты меня так караешь?..
Сыновья, ненавидевшие своего младшего брата и втайне завидовавшие его свободе и смелости, обступили отца. Старый Козимо тяжело вздохнул и, перехватив их возбужденные и немного растерянные взгляды, произнес:
– Повинуйтесь, олухи! Мы атакуем следом за отрядом синьоров Франджипани…
Сыновья разъехались к своим группам рыцарей и передали приказ отца. Сотня ди Кавальканти, выждав начало движения отряда Франджипани, медленно тронулась следом, намереваясь либо отсидеться за их спинами, либо, если ситуация станет критической, вклиниться между противниками и попытаться спасти жизнь младшего сына. Так, по крайней мере, в своей душе решил отец, но его сыновья не знали об этом и горели желанием покарать своевольного и непослушного братца.
В это время от отряда Франджипани отделился один из рыцарей, который подскакал к Козимо-старшему и крикнул сквозь прорези своего шлема:
– Синьор Козимо! Меня послал к вам мой хозяин, дабы уточнить у вас, не вашего ли сына он изволит видеть в голове атакующего отряда противника?!..
Козимо до боли стиснул зубы, так что они даже хрустнули, а скулы свела судорога, кашлянул и ответил:
– Да. Передайте синьору Франджипани, что он волен поступать так, как велит ему долг и сердце!..
Рыцарь ничего не понял из пространного ответа старого Козимо, но уловил смысл общих фраз, поклонился в седле, развернул своего коня и ускакал к отряду, начинавшему свой разгон.
Козимо прищурился, словно острые и безжалостные лансы рыцарей предназначались именно ему, а не его сыну, и целились именно в него, а не сына, ойкнул, его сердце сжалось, и его пронзила огненная игла боли.
– Вперед! – Крикнул он, отдавая приказ о начале атаки. Козимо-старший хотел успеть нагнать отряд Франджипани, встать между ним и горсткой отважных безумцев, ведомых его не менее безумным и не менее отважным сыном, развести руками острые копья воинов и, схватив Козимо-младшего в охапку, утащить его отсюда, спасти от неминуемой гибели.
Сыновья, Горацио и Лоренцо, не могли понять отца. Они подхватили крик и передали по рядам рыцарей сигнал к атаке:
– Атака! Атака! Кавальканти и Крест!!!..
Козимо-младший несся впереди своей горстки воинов прямо на холм, у подножия которого он увидел большой отряд своего отца и братьев, стоящих под огромным и трепещущим на ветру стягом их старинного рода. Точно такой же рыцарь верхом на вздыбленном жеребце держал в руках большой крест с двумя поперечинами.
Он заплакал от гордости, ведь перед ним развевался флаг его рода, флаг его любимого отца, которого он безумно любил и с которым постоянно ругался и спорил, доказывая всему миру и самому себе, что достоин его любви и уважения и не понимая того, что отец его всегда любил, любит и будет любить независимо от того, станет он героем, или нет. Ведь он его сын, плоть от плоти и кровь от крови.