В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Ришар поразился спокойной храбрости и честности этого рыцаря.
– Я вас прощаю, Гильом де Марешаль, и обещаю, что не буду держать на вас обиду.
Далее Ришар сделал крайне благородный и показушный жест – вручил свой королевский скипетр Гильому, чтобы он нес его во время коронации. Вторым поступком он сделал из Гильома одного из самых богатых людей Англии, женив его на молоденькой наследнице графства Стригайл.
Ришар умел быть великодушным и щедрым. Он простил своего брата и изменника Жана Сантерра и сделал его одним из самых богатейших людей королевства. Теперь Жан стал графом Мортен от Нормандии, от Англии Жан стал графом Мальборо, Ноттингем, Ланкастер, Уоллингфорд, к тому же его женили на молодой графине Авуазе Глостерской, что ещё более округлило его новые владения. Жан Сантерр так и продолжал сохранять своё прозвище «Безземельный», хотя стал уже одним из богатейших людей Англии и Европы, сиял от счастья, не понимая лишь одного: его мудрая мать Элеонора сосватала ему бездетную жену, не способную принести потомство. Никогда. Ни от кого..
Как ни кривился Ришар, но мать смогла его уговорить облагодетельствовать и двоих бастардов его отца. Старший, Годфруа, волею короля Ришара, стал священником, приняв обет безбрачия в надежде со временем получить титул архиепископа Йоркского. Другого своего незаконнорожденного брата-бастарда, добротного воина Гильома «Длинный Меч», король женил на графине Солсбери.
Агенты короля Франции пристально следили за первыми шагами молодого и опасного короля Англии, отправляя шифрованные депеши Филиппу и действуя на свой страх и риск, повинуясь только одной цели – ослаблению анжуйской династии, этого самого опасного противника короны Франции.
Когда Ришар I Кёрдельон, или Лайонхарт на английский манер(но, поверьте мне – гораздо позднее его так станут называть), принёс тройную присягу у алтаря в день коронации – почитать Бога, святую церковь и её служителей, праведно судить свои народы и почитать обычаи народов королевства, главный агент франкской разведки брат Жиль, известный ранее в миру как третий сын сеньора де Шомон, потомка славного Ангерана, отдал приказ ударить по самому основному источнику наличности королевства – по еврейским общинам Лондона.
Этим же вечером группы молодых людей, явно дворян, судя по одежде и выправке, устроили погром и поджоги синагоги и нескольких ссудных касс, владельцами которых были евреи. Это был точный, а главное – мощный удар по надеждам новоиспеченного короля меньшей кровью добыть денег для вожделенного крестового похода. Дальше пошло, как по накатанной ледяной дорожке.
Ришар, отчаявшись добыть денег, не обирая при этом свой народ, дворян и священников, пустился во все тяжкие. Самым первым шагом на пути к бездне развала страны стал арест всех главных сановников королевства и отпуск их на свободу за большие суммы выкупов, что отвратило от молодого короля многих сеньоров. Вторым шагом, как и рассчитывал король Филипп и брат Рауль, стало объявление торга на продажу всех, более или менее, доходных должностей королевства. Но денег было явно мало. В приступе своего фамильного гнева Ришар как-то обмолвился среди присутствующих сеньоров:
– Жаль, что я не могу продать на корню Лондон! Ей Богу, отдал бы его! Раза три к ряду!!!
Ришар запустил на полную катушку процесс сбора «Саладиновой десятины» с церквей, монастырей и приходов королевства, обобрав священников до нитки и озлобив народ, что не сделал король Филипп, отказавшись от столь обременительного для страны налога. В довершении намеченного плана постепенного развала страны и державы, Ришар решил увести с собой в поход практически всех крупных священнослужителей, управленческие таланты которых могли бы принести большей пользы в стране, а не в походе. К довершению планируемого краха, Ришар оставил всех своих братьев-бастардов и Жана Сантерра, что делать было нельзя! Таким образом, Ришар убывая, возможно даже на верную смерть, оставлял «козлов сторожить капусту».
Франция также готовилась к крестовому походу. Король Филипп решил разом избавиться от многих своих противников, в том числе и от многочисленной родни из Блуа-Шампанского рода, за исключением своего любимого дяди, монсеньора Гильома Белорукого архиепископа Реймсского, и Филиппа Эльзасского графа Фландрского, который увел с собой практически всё своё неспокойное фламандское воинство, облегчив наместникам короля Филиппа управление землями Артуа, Вермандуа и Валуа.
Вот и получалось, что оба короля направлялись в один крестовый поход разными способами. Английский король практически разорил свою державу, приготовив её почву к предстоящей анархии и развалу, а французский король оставлял хорошо управляемую и контролируемую страну, приносящую три раза в год стабильный доход, накапливаемый в Париже, в крепости Тампль у местных тамплиеров, что в те годы являлось аналогичным размещению в одном из швейцарских банков.
Естественно, у Ришара было больше денег и людей, он необдуманно построил большой и медлительный флот, который запустил вокруг Европы и Португалии, попавшись затем на ловкую выдумку о его гибели, еще раз потратив деньги на строительство другого флота.
Ну а «вишенкой на тортике» крестового похода стало знамя, которое молодой король Англии решил избрать в виде главной хоругви.
На хоругви была изображена Чаша священного Грааля и надпись-девиз на латыни: Кто выпьет много – тот да узрит Бога. Откровенного цинизма и придумать, наверное, в те времена было невозможно.
Филипп же уехал с меньшим количеством людей, но, согласно заключенному договору, получал ровно половину дохода от всего захваченного у любого врага богатства.
Крестовый поход стал обычной профанацией святого мероприятия. Филипп сознательно уступил командование войсками Ришару, изобразив приступ зависти и ревности тому, что ему, мол, оказывают меньшие почести, нежели королю Ришару. Зато Филипп не забывал требовать свою половину доли захваченных сокровищ, усердно актируя их и передавая тамплиерам под денежные векселя, уже начавшие своё хождение по средневековой Европе. Теперь, вернувшись во Францию, Филипп мог располагать реальной суммой в золоте и серебре, которую он мог беспрепятственно получить от хранителей казны тамплиеров.
Всё бы хорошо, но постоянное нервное напряжение и опасная форма лихорадки, сразившая Филиппа и многих других крестоносцев, стоила потери нервного равновесия и здоровья королю. Филипп исхудал, практически облысел, потерял много зубов и стал выглядеть нервным, трясущимся стариком. В таком состоянии он, после кровавого захвата Сен-Жан-де-Акр, решил уехать домой, прервав свой крестовый поход к недовольству многих соратников, часть из которых он похоронил под стенами этого проклятого города, полного болезней и прочей мерзости. Оставив командовать войсками французских крестоносцев графа Генриха де Шампань и герцога Гуго Бургундского, яростно ненавидевшего короля Ришара Кёрдельон, Филипп дал слово Ришару о том, что не нападёт на его владения до окончания крестового похода. Он отбыл на родину для вступления в часть наследства покойного Филиппа Эльзасского графа Фландрии и Эно, выделенное ему при заключении брака с уже покойной к тому времени Изабеллой де Эно, кроткой и нежно любившей его женщине, которая умерла при родах при попытке родить мальчиков-близнецов.
Филипп лишился практически всех своих грозных соперников и врагов, лишился здоровья, сил, душевного равновесия. Но он косвенно приобрел себе могучих и алчных союзников – германцев и австрийцев, кровно оскорблённых Ришаром при взятии Сен-Жан-де-Акр, когда Ришар сбросил в грязь рва знамя Леопольда Австрийского, бившегося, словно лев, и первым вошедшего в проломы стен. Северные итальянцы также возненавидели Ришара за несправедливость, учиненную Ришаром по отношению к их предприимчивому лидеру, маркизу Конраду Монферратскому, освободившему Тир от осады Саладдина и сопротивлявшемуся в одиночку агрессии мусульман на Святой земле.