В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
В отличие от своей чрезмерно серьезной и подозрительно недоверчивой матери, юная Жанна де Вуазен просто светилась искренней наивностью, чистотой и обескураживающей доверчивостью.
Девушка заслушивалась рассказами Ги, который в ее глазах казался каким-то непобедимым Ахиллесом, словно сошедшим со страниц Илиады Гомера.
Его своеобразная манера вести беседу во время ставших частыми дневных прогулок по окрестностям крестоносного лагеря или верхом на лошадях в моменты перемещений армии окончательно покорила девушку, которая просто влюбилась в него по уши, что не преминула отметить ее мама, которая прямо и безо всяких обиняков сказала своему сыну:
– Пьер, сын мой. – Она напряженно поджала свои губы, – Твоя сестра не на шутку увлечена нашим частым гостем.
– Я не думаю, мама, что сеньор Ги просто пришелся по сердцу нашей Жанне, – ответил сын, не до конца понимая намек матери.
– Пьер, господи, ты вроде сам отец, а не понимаешь меня и мои намеки. – Эрменгарда де Вуазен, а так звали его матушку, сердито нахмурила брови и топнула ногой. – Твоя сестрица влюбилась в него… – она сделала паузу, и потом добавила: – как кошка.
Рыцарь хохотнул, чем ее сильнее рассердил матушку.
– И ничего тут смешного вовсе нету. Нам надо думать, как организовать сватовство твоего товарища. Насколько я понимаю, он, хотя и не вот уж какого знатного и древнего рода, но обеспечен и… – она придала своему лицу многозначительное выражение, – сам его величество король привечает его, так что, или ты с ним поговоришь по-свойски, или… – она уперлась руками в бока, – мне придется самой строго спросить с него.
Пьер удивленно поднял брови:
– Вам, матушка? Строго спросить с него? Но, что? И о чем вы желаете спросить, ежели он ни в чем не согрешил… да и не виноват вовсе. Жанна у нас девушка увлекающаяся, романтичная и мечтательная…
Эрменгарда вздохнула и сказала:
– Я так и поняла. В нашей семье все всегда самое ответственное приходится делать самой. От вас проку мало…
Ги же, как назло, несколько дней не появлялся у них в гостях. Этим основательно взволновал и, откровенно говоря, перепугал не на шутку матушку Эрменгарду, которая решила, что ее сын проболтался рыцарю и тот попросту ретировался от греха подальше, и саму Жанну, которая уже невесть что себе навыдумывала, не находя себе места и скучая по де Леви.
И вот, по прошествии пяти дней к ряду, после дневной службы, которая проходила на виду большого собора в Бурже на огромной поляне, Ги де Леви, ни о чем себе не подозревая, снова заглянул в гости к своему приятелю Пьеру, но, вместо него буквально натолкнулся на мадам Эрменгарду.
– Желаю вам здоровья, уважаемая сеньора. – Приветливо улыбнулся и поклонился рыцарь. – Вот, если вы не возражаете, я хотел бы пригласить вашего сына на небольшую охоту. Так… сущая безделица… лишь бы время убить в этом нудном и медленном походе.
– Вам бы только развлекаться… – с показным недовольством ответила сеньора. – Но, мессир де Леви, я бы желала серьезно с вами побеседовать по одному весь неотложному и крайне деликатному и щепетильному делу.
Ги, вообще ничего не подозревая в столь витиеватом слоге сеньоры, приветливо улыбнулся.
– Я ваш покорный слуга и располагайте мною по своему усмотрению, мадам.
Эрменгарда жестом предложила ему присесть в тени походной палатки, в которой она размещалась.
– Речь идет о весьма и весьма деликатном вопросе и я, – она слегка наклонила голову, – прошу вас, прежде всего, выслушать меня предельно серьезно, ибо… – она сделала небольшую паузу, подбирая слова для продолжения. – Ибо на кону стоит честь одной знатной сеньоры и вопросы настолько неотложны, что именно это и вынудило меня, отринув этикет, напрямую обратиться к вам, маршал де Ла Фо, а не к его высочеству герцогу Эду.
– Воровство или какая иная ересь, прости меня Господи? – спросил ее рыцарь.
– Гораздо хуже… гораздо. Потеря чести… – она многозначительно повела бровями, стараясь придать своему лицу максимально возможную значимость и загадочность.
– Если кто-то из моих воинов часом набедокурил с кем-то из женщин вашей челяди, я строго спрошу с него и примерно накажу, а пострадавшую обеспечу хорошим содержанием, или… – он хлопнул рукой по своему колену, – заставлю жениться разбойника!
– Это я и желала услышать, да и только это, вне сомнений, и ожидала услышать из ваших уст, сеньор маршал. (Для сущей важности она просто изводила рыцаря титулом маршала)
– Благодарю вас, мадам. Соизвольте назвать мне имя…
Она как-то виновато улыбнулась, несколько неуклюже пожала плечами и, вздохнув, произнесла:
– Это вы, сеньор Ги…
Рыцарь опешил и уставился на нее удивленным взглядом.
– Простите, мадам… я? Ничего не понимаю…
– А тут и понимать-то в сущности нечего, мой дорогой сеньор обольститель. Вскружили, понимаете ли, голову моей несчастной и наивной доверчивой дочурке и… упорхнули незнамо куда. Она аж места себе не находит и извелась бедняжка, даже с лица похудела…
– Мадам, сеньора Эрменгарда… – Ги, если честно, был удивлен и обескуражен одновременно и настолько растерялся, что на мгновение потерял возможность вообще говорить что-то.
– Вот-вот… – сурово посмотрела на него мадам де Вуазен. Она почуяла, как опытная волчица, что противник ее растерян и деморализован и, следовательно, уже практически в руках. Осталось лишь довершить начатое. – Все вы, мужчины, таковы. Наговорите много красивого, вскружите девушке головку, наобещаете невесть чего… слава Господу, что она девушка у меня порядочная и блюдет себя, – она перекрестилась. – Хотя тут я вас хочу лишь поблагодарить и отметить вашу порядочность. (Это был еще один маячок, позволяющей ей манипулировать рыцарем)
– Я, мадам Эрменгарда, всегда с уважением относился к вашему сыну, вашему роду, сеньорите Жанне и вам… – Ги встал и поклонился.
«Ну, вот и все.» – в душе порадовалась своей быстрой победе сеньора. Она протянула руку рыцарю для поцелуя.
Ги изобразил поцелуй приличия, после чего, на выдохе, выпалил скороговоркой:
– Приношу свои глубочайшие почтения и в знак уважения от чистого сердца и перед Господом Богом… – она невольно увидел, как испуганно побледнело лицо женщины. – Прошу вас благословения на сватовство и скорую женитьбу на вашей дочери Жанне…