В тени Российской истории (часть первая)

Алмазов Борис Александрович

Петр Федорович покорно переписал и подписал отречение. После чего 28 июня 1762 г. вместе с Воронцовой и Гудовичем был отвезен в Рошпу, где его содержали под арестом. Один из историков того периода считает, что "поведение Петра III на престоле обнаруживало его душевную болезнь; поведение же во время переворота рисует его и трусом и идиотом". "Он дал прогнать себя с престола, как мальчишка, которого отсылают спать", – сказал про Петра III король прусский Фридрих II.

Человек – всегда человек, может стать героем, может жертвой, может и дураком! Дурак не медицинское явление, не идиот от рождения, дурак в социальном смысле – человек не на своем месте. Ну, жил бы принц Карл Ульрих Петр у себя в Голштинии, был бы наверное добрым герцогом, попивал бы винцо, играл на скрипке, таскался за фрейлинами,

тискал крестьянских девок… Все как у людей! Нет! Вознесло его на такую высоту, куда он совсем не хотел и где находиться при всех своих законных правах, не имел способностей.Лишившись трона, он не обрел вожделенный покой. И очень скоро понял, что смерть его при дверях. Что явствует из нескольких записок к царственной супруге, интересных тем, что из них становится ясным его положение узника. В Ропше, он попросил оставить ему скрипку, собаку и слугу – негра, что было исполнено – все лучше, чем у бедного Ивана Антоновича, которого он видел в Шлиссербурге.

Но Екатерине II не нужен был свергнутый император, которого даже без его воли, можно попытаться вернуть на царство. Разумеется, никакой санкции на убийство она не давала! Охотники и так ее поняли, а поняв – исполнили!

6 июля перед обедом подали водку, разлитую в рюмки, та, что предназначалась Петру Федоровичу – с ядом. Он, заподозрив неладное, пить отказался. Тогда Алексей Орлов попытался влить ему водку в рот насильно. Петр стал вырываться. На помощь к Орлову подбежали князь Федор Сергеевич Барятинский и Григорий Потемкин. Они стянули салфеткой шею императора, а Орлов обеими ногами давил ему на грудь. Соединенными усилиями они его задушили. 43.)

Немедленно после убийства, Алексей Орлов направил императрице письмо, которое она сохранила до конца своих дней, как индульгенцию, как отпущение собственного греха.

"Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руки на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князь Федором (Барятинским); не успели мы разнять, а его уже не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорей окончить. Свет не мил: прогневили тебя и погубили души навек"

Толково написано. Недаром, громила с проломленным пивной кружкой лицом, от того оно всегда казалось криво улыбающимся, по уму стоял вровень с матушкой Екатериной II, много чело в жизни преуспел, начиная от морской победы при Чесме, депортации в Россию княжны Таракановой, до выведения орловского рысака и создания цыганских хоров. Хорошую бумагу сочинил. Молодец!

Формально был наказан. От двора отослан… в Италию – поправлять здоровье! Премию получил изрядную. Пять братьев Орловых только деньгами получили семнадцать миллионов золотых рублей – четыре государственных бюджета. Больше них получил только Потемкин – 50 миллионов. А записка, возможно, плод совместного творчества нескольких умнейших и бессовестнейших людей целой эпохи, сработала и позже.

После смерти Екатерины II, Павел I, прочитав письмо, сказал князю А. А. Безбородко: "Слава Богу! Это письмо рассеяло и тень сомнения, которая могла бы еще сохраниться у меня"

Бедного удушенного «кузнечика», нарядили в мундир голштинца, привезли в Петербург и выставили для прощания. Через три дня его похоронили в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры рядом с бывшей правительницей Анной Леопольдовной.

Тридцать четыре года спустя, в 1796 г., император Павел I приказал достать гроб с телом Петра III. Вместе с женой и детьми Павел присутствовал на торжественной церемонии коронования останков бывшего императора и перезахоронении их в Петропавловском соборе рядом с гробом Екатерины II.

Железная маска, каменный мешок

Иоанн VI Антонович (12.08.1740-04.07.1764) – император с 17 октября 1740 по 25 ноября 1741 г., сын племянницы императрицы Анны Иоанновны, принцессы Анны Леопольдовны

Мекленбургской и принца Антона-Ульриха Брауншвейг – Люнебургского. Возведен на престол после смерти своей двоюродной бабки императрицы Анны Иоанновны. Манифестом Анны Иоанновны от 5 октября 1740 г. он был объявлен наследником престола. Незадолго до своей смерти Анна Иоанновна подписала манифест, которым до совершеннолетия Иоанна (то есть до исполнения ему 17 лет) регентом при нем назначался ее фаворит герцог Бирон.После смерти Анны Иоанновны, ее племянница Анна Леопольдовна, в ночь с 8 на 9 ноября 1740 г., произвела дворцовый переворот и провозгласила себя правительницей государства. Бирон, арестованный генерал – фельдмаршалом графом Б. X. Минихом, был отправлен в ссылку.

Через год, опять таки в ночь с 24 на 25 ноября 1741 г., цесаревна Елизавета Петровна (дочь Петра I) вместе с частью преданных ей офицеров и солдат Преображенского полка арестовала правительницу Анну Леопольдовну с мужем и детьми, в том числе и годовалого императора Иоанна VI Антоновича.

12 декабря низложенный император вместе со всей семьей под присмотром генерал-лейтенанта В. О. Салтыкова был отправлен в Ригу в обмен на обязательство родителей отречься за него от всяких прав на российский престол. Елизавета Петровна обещала отпустить их на этом условии за границу. Но через семь месяцев была предпринята попытка организовать заговор против Елизаветы Петровны и снова возвести на престол Иоанна VI. Тогда Елизавета Петровна изменила свое намерение и в целях безопасности решила не выпускать Иоанна и его родителей, как опасных претендентов, из пределов России.

13 декабря 1742 г. арестованных перевезли в крепость Динамюнде. 13 января 1744 г. последовал новый указ о переводе семьи в город Раненбург Рязанской губернии.

27 июня 1744 г. новым указом императрицы было предписано барону Н. А. Корфу отвезти царственных узников в Соловецкий монастырь, причем Иоанн в течение всего путешествия и во время пребывания на Соловках должен был быть совершенно изолирован от своей семьи. Никому из посторонних не разрешалось видеться с ним, кроме специально приставленного надсмотрщика. Корф довез арестованного Иоанна и его семью только до Холмогор и, объяснив Елизавете всю трудность перевоза их на Соловки и содержания там в секрете, убедил оставить в этом городе. Здесь Иоанн пробыл около 12 лет в полном одиночестве. Единственным человеком, с которым он мог видеться, был наблюдавший за ним майор Миллер. Тем не менее, слухи пребывании Иоанна в Холмогорах распространились, и правительство решило принять новые меры предосторожности.

В начале 1756 г. сержанту лейб-кампании Савину предписано было тайно вывезти Иоанна из Холмогор и доставить Шлиссельбург. Прочих членов Брауншвейгского семейства оставили в Холмогорах и содержали по-прежнему под стражей в секрете. В Шлиссельбурге Иоанна содержали в одиночном заключении. О том, кто он такой, знали только три офицера из его охраны. Им было запрещено говорить Иоанну, где он находился. Даже комендант крепости не знал, кто содержится в ней под именем "известного арестанта". Однако, Иоанн откуда то знал о своем происхождении и называл себя государем. Вопреки строгому запрещению обучать его, он у кого-то научился грамоте, и тогда ему разрешили читать Библию. Не сохранилась и тайна пребывания его в Шлиссельбурге

С воцарением Петра III положение Иоанна не улучшилось а, скорее, изменилось к худшему, хотя и шли разговоры о намерении Петра III освободить узника. 1 января 1762 г. Петр III подписал указ на имя капитана Преображенского полка князя Чюрмантеева, в котором сказано: "Командированы вы для караула некоторого важного арестанта в Шлиссельбургской крепости, которого содержать повелеваем так, как именной указ и инструкция от нашего генерал-фельдмаршала графа Шувалова повелевают, да впредь в посылаемых от него, графа Шувалова, ордерах буде писано во всем неотменно. Буде ж сверх нашего чаяния кто отважился арестанта у вас отнять, в таком случае противиться сколько можно и арестанта живого в руки не отдавать" В ордере своем от того же числа на имя Чюрмантеева граф Шувалов писал: "Если ж арестованный станет чинить какие непорядки, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкой и плетью".