В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Шрифт:
Главный архитектор и конструктор во многом меня морально поддерживали. Особенно в начальный период. Я чувствовал, что они поверили в меня. И важно было их не разочаровать.
В обширной по географическому охвату тематике института важное место занимали московские объекты. Крупнейшие предприятия – «Красный пролетарий» и «Станколит» – требовали реконструкции и расширения. Они исторически вросли в структуру огромного мегаполиса. В сложившихся границах, за счет уплотнения и сноса ветхих строений, надлежало в технологической взаимосвязи разместить современные корпуса, а также различные пристройки и надстройки. Это была по-настоящему головоломная задача!
В результате изучения в натуре пространственной среды двух предприятий и увязки с техническим заданием
Наверное, это явление имеет глубокие корни. Даже Конфуций в далекой древности говорил: «Уважать всякого человека, как самого себя, и поступать с ним, как мы желаем, чтобы с нами поступали, – выше этого нет ничего». В более близкие нам времена затронул этот нравственный вопрос Достоевский: «Кто легко склонен терять уважение к другим, тот, прежде всего, не уважает себя».
Все последующие десятилетия моей архитектурной деятельности были вынужденно связаны с различными согласующими инстанциями. Поневоле пришлось изучить «волчьи» повадки многочисленной чиновничьей стаи. Конечно, нет правил без исключений! Мне встречались и опытные, эрудированные специалисты. Как правило, это были практики в возрасте, перешедшие в систему государственной или ведомственной экспертизы. С ними общение проходило на взаимно понятном языке. Давались справедливые замечания – как крупные мазки импрессионистов: только по делу, не размываясь по мелочам. К сожалению, вокруг мельтешили середнячки, непонятным образом ставшие начальниками и главными специалистами подразделений. Их основное предназначение (в теории!) – оказывать всестороннюю помощь при многоступенчатом согласовании проектов. А на деле… Постепенно я все больше и больше разочаровывался, встречая множество искусственных препятствий, замедляющих работу. Каждый шаг приходилось преодолевать в условиях надуманных трудностей. Казалось, что шло соревнование, кто более умело вставит самую толстую палку в колесо жизни.
А ведь еще в античную эпоху мудрый Марк Аврелий подсказал человечеству простой и естественный путь поступательного движения: «Люди рождены, чтобы помогать друг другу, как рука помогает руке, нога ноге и верхняя челюсть нижней». Уже в Новое время Вальтер Скотт расширил его постулат: «Если люди не научатся помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица земли». Подтверждением служит исчезновение великих империй, целых народностей, а также миллионы загубленных жизней в бесконечных войнах и кровавых репрессиях.
Постепенно у меня выработалось философское восприятие происходящего не только на работе, но и в повседневной жизни. Сталкиваясь с неизбежным, я постепенно научился спокойно реагировать на неудачи и не впадать в радостный экстаз от достижений. В немалой степени этому способствовало знакомство с некоторыми трактатами, размышлениями и изречениями великих мудрецов далекого прошлого. Они настраивали меня на самостоятельные раздумья применительно к реальным условиям бытия.
Жизнь тем временем шла своим чередом. С работы я мчался в уютное семейное гнездо. Мне не терпелось пообщаться с женой, обменяться впечатлениями прошедшего дня. Дорита тоже тянулась ко мне, и нам было хорошо друг с другом. Первые
По крайней мере раз в неделю я навещал маму и Яну. Долгожданное переселение из ветхого строения затягивалось. Тем не менее вдвоем они терпимо (по московским меркам) проживали в крохотной комнате. Яна, хотя и не по зову души, стала студенткой Стоматологического института. Как я уже писал, мечтательная, легко ранимая, наделенная проницательным и критическим умом, она жила замкнуто и немногословно. Порой не обходилось и без ссор. К счастью, вспыльчивость, унаследованная от отца, как правило, быстро рассеивалась.
Алапаевские тени прошлого
В один из рабочих дней главный архитектор уведомил меня о необходимости срочного выезда в город Алапаевск [77] . Он находился недалеко от района, где в годы эвакуации мы нашли свой временный приют. Небольшая группа специалистов вылетела в Свердловск. Оттуда поездом, по знакомой дороге, мы отправились к месту назначения. Я сидел у окна в глубокой задумчивости. Мимо проплывали запомнившиеся пейзажи таежных лесов. Мне показалось, что они заметно поредели, как моя некогда пышная шевелюра. Неопрятные следы варварских вырубок подтвердили это ощущение. Знакомые станции и полустанки, все такие же мрачные и убогие, в моих глазах выглядели живописно и даже романтично. Когда поезд на несколько минут остановился на полустанке Красные Орлы, у меня екнуло сердце. Казалось, что сейчас покажется подвода деда Агапа, которая доставит меня в теплую, пропахшую таежными травами избу. Как много воды утекло с тех пор. И как мало жизнь изменилась к лучшему!..
77
Город расположен на восточном склоне Среднего Урала, на реке Нейве (бассейн Оби), при впадении в нее реки Алапаихи, в центре Свердловской области, в 146 км к северо-востоку от Екатеринбурга, в 1847 км от Москвы и 2483 км от Петербурга. Население – около 38 тысяч человек.
Станкостроительное предприятие, которое мы обследовали, чтобы определить масштабы и этапы реконструкции, удручало своей архаичностью. Многие постройки были еще дореволюционными. Они отличались добротностью и большим запасом прочности. Чем-то напоминали могучих и кряжистых старожилов, возводивших их во времена промышленного бума на Урале. Не зря в свое время Дюма-отец образно высказался по этому поводу: «У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность».
К сожалению, любые постройки, если их нещадно эксплуатировать без профилактического «лечения», ветшают и стареют – как люди. В этом мы убедились при более близком осмотре. Снаружи строгая заводская архитектура с простыми каменными узорами выгодно отличалась от современных безликих цехов в стиле социалистического реализма. Но внутреннее пространство, как правило, выглядело запущенным и неопрятным. Трудно было представить, что в таких неподходящих условиях даже классные мастера могли бы создавать современную продукцию.
У нас была возможность побывать еще на нескольких предприятиях Алапаевска. Они мало чем отличались друг от друга по неухоженности и низкой культуре производства.
Накануне отъезда мы совершили обзорную экскурсию по городу. Прогулялись по торговой площади, вокруг которой сохранились господские дома и особняки XIX века. Побывали в доме, где прошло детство великого композитора П. И. Чайковского. С колокольни Свято-Троицкого собора, выстроенного когда-то на средства прихожан, открывалась живописная панорама города и окрестностей с реками Алапаиха и Нейва. Впечатлили развалины старого металлургического завода с молотовым цехом.