В тихом омуте
Шрифт:
Но все же она настояла на том, чтобы Роман прекратил всякое общение с бывшей женой. Он был совершенно не против, считая свой долг перед ней выполненным.
***
Даже после официального развода Романа, которое состоялось менее, чем через месяц после первой встречи Романа с Мариной, Вероника не спешила переезжать к нему, а продолжала жить с родителями.
Роман ее не торопил. Отношение к нему родителей девушки оставалось довольно прохладным.
В один из весенних деньков Ника с подругами решили встретиться в кафе после учебы.
Делая свой выбор блюд, Вероника делала больше упор на маринованные овощи и, вдобавок, десерты с большим количеством крема.
Татьяна и Аня переглянулись. Аня деликатно поинтересовалась:
– Вероника, у тебя все в порядке? Ничего странного не замечаешь?
Ника посмотрела в недоумении:
– Это ты о чем?
– Ты… случайно не беременна?
– Что?! Конечно же, нет! – но подозрение все же закралось. Внешне не подавая вида, Вероника принялась мысленно сопоставлять известные признаки.
Выходило, что беременность не только возможна, но и вероятна.
По пути домой Ника зашла в аптеку за тестом. Дома опасения подтвердились. Тест оказался положительным.
Не зная, что теперь делать, Ника погрузилась в раздумья, но чем дольше она думала о своём положении, тем более мрачной ей представлялась картина.
Мысли роились в голове, зацикливались, не давая ни минуты покоя.
«Рассказать родителям? Нет, папе точно говорить не стоит пока. Тогда – маме. Держать в тайне эту новость я все равно не смогу. Как рассказать Роману? Что он скажет?
Он теперь свободен, мы могли бы пожениться. Но вообще-то про детей разговора не было. И что делать с учебой? Бросать? Брать академический отпуск?
Или… вообще никому ничего не говорить. Решить все по-быстрому, будто и не было ничего. Зато никаких упреков и тяжелых разговоров…
Нет, так нельзя. Роман должен знать, это же и его ребёнок тоже. И маме сказать тоже нужно…
Интересно, как долго можно все держать в тайне от окружающих?..»
Кое-как промучившись до утра, Вероника решила признаться маме.
Та, собираясь на работу, где ее ждал квартальный отчёт и кипы бумаг на столе, зашла в комнату дочери что-то сказать. Увидев ее унылое настроение, поинтересовалась, в чем дело.
Вероника, сделав глубокий вдох, выпалила:
– Мам, кажется, я беременна…
Одьга Анатольевна опешила, стоя напротив дочери. И на первое время потеряла дар речи.
– Вероника! Мне сейчас твоя беременность вот совсем не кстати! Будто других проблем не хватает! А тебе ещё учиться и учиться! – Мама, похоже, отказывалась верить, что все по-настоящему.
Ника, ничего не ответив, отвернулась и, молча заплакала в подушку, как только Ольга Анатольевна вышла из комнаты.
Весь день Вероника нервничала. Не получив поддержки от матери, к отцу она даже не пошла. «Тот выговорит ещё строже», – подумала Ника.
Но «пунктик» для себя отметила: «Маме моя беременность не нужна».
Оставался ещё один человек, которого стоило поставить в известность: Роман Алексеевич.
Ника еле дождалась окончания занятий, чтобы встретиться и поговорить с профессором. Предупреждать его о серьезном разговоре заранее она не стала, оставляя за собой возможность отступить в последний момент.
За целый день Вероника успела себя так «накрутить», что уже просто теряла голову.
Плюс «прелести» первого триместра будто только и ждали подтверждения беременности, чтобы дать о себе знать.
«Вдруг» появилась неприязнь к резким запахам и ощущение тошноты. Вообще-то эти признаки уже сопровождали девушку несколько дней, но сейчас стала ясна причина, и от этого неприятные ощущения стали четко выраженными и неконтролируемыми.
Время от времени Вероника устраивала себе перекусы между парами, так как от голода тошнота только усиливалась.
Промучившись до конца занятий, она вышла из здания университета и прошла к стоянке автомобилей – как раз к тому времени, когда Роман должен был выезжать с работы.
Увидев же представшую ее глазам картину, Ника просто остолбенела. Так и застыла на ходу, не дойдя до знакомой машины.
Роман выходил из здания университета с какой-то расфуфыренной дамочкой, которая что-то, не переставая, тараторила. Одета она была скорее для вечеринки, чем для работы: в броское ярко-красное обтягивающее платье до колен, в распахнутом пальтишке. Высокие каблуки безупречно вписывались в образ, а по плечам струились длинные темно-каштановые волосы.
Нет, эти двое не шли в обнимку или под ручку – ничего такого. Но ревность все же кольнула ей сердце и добавила переживаний к уже имеющимся.
Ника впервые видела эту девицу («Кто она такая?»), и шли они с профессором (что было, вообще-то, не характерно для него) непосредственно к его автомобилю («Куда они собираются ехать вместе?»).
Уже садясь в машину, он увидел Веронику. Посерьезнел, окликнул ее, шагнул навстречу, поинтересовался, что случилось.
А незнакомая девица, тем временем, с комфортом разместилась на переднем пассажирском кресле. Там, где обычно ездила Вероника, вообще-то.
Ника, с трудом отрывая взгляд от незнакомки в машине и переводя его на профессора, спросила:
– Кто это?
Роман ответил, что это новая преподавательница французского, дочь завкафедрой физики. Была на стажировке за границей, сейчас вернулась, будет работать в их вузе.
– А ты почему здесь? – Роман перевёл разговор на саму Нику.
– Мимо проходила. – почему-то девушка почувствовала себя обиженной, развернулась, чтобы удалиться.
Но Роман строгим преподавательским тоном остановил ее: