В тихом омуте
Шрифт:
Роман не стал настаивать, а предложил присесть на скамейку, отложив отвергнутые цветы, и начал непростой разговор.
– Я вовсе не хотел тебя обидеть. То, что ты мне сказала за столом… это все правда?
Девушка снова автоматически заняла оборонительную позицию, улыбка исчезла с ее лица:
– А разве похоже на шутку? Роман Алексеевич, я поняла, что ребёнок вам не нужен. Не переживайте, никаких проблем вам я создавать не намерена.
– Так, стоп! Похоже, что мы вообще не с того начали. Ника, – мужчина едва заметно лукаво улыбнулся, – помнится, ты при свидетелях согласилась выйти за меня замуж. И поскольку теперь нам ничто не мешает сочетаться законными узами брака, предлагаю далее не откладывать и в ближайшее время подать заявление в ЗАГС.
Вероника, которая уже все сама за всех решила, была ошеломлена таким заявлением. Она не знала, что сказать. Радостно согласиться? Из упрямства – отказать?
– Вероника! – профессор заключил ее в объятья, прижимаясь своими губами к ее лбу. – ну, с чего ты взяла, что ребёнок мне не нужен?
Роман взял ее лицо в ладони, поймал глазами ее взгляд, и произнёс так четко, что сомнений не оставалось: он говорит совершенно искренне.
– Я люблю тебя. И буду любить нашего ребёнка. Никогда не думай иначе.
Он снова прижал ее к себе и прошептал на ухо:
– Ничего не бойся, все будет хорошо. Я рядом.
Вероника расплакалась. От обиды, что эти слова произнесены с таким опозданием, от облегчения, что она их всё-таки дождалась. От любви – к мужчине, что так нежно обнимал ее сейчас, и к зарождающейся новой жизни внутри неё.
Он утешал ее, гладя ладонью по волосам:
– Ну, что ты, милая моя, родная! Не плачь!
А она, пряча лицо у него на плече, не могла остановиться.
– Ром, почему ты сразу мне это не сказал? Почему позволил уйти?
Его лицо посуровело.
– А почему ты заговорила о том, что ребёнок не желанный и не нужный?
– Я думала, что так оно и есть. Что тебе не нужны лишние трудности… – она опустила глаза.
– Ты знаешь, у меня был ребёнок. Всего лишь один раз я был отцом, и это было огромное счастье, до тех пор, пока… не пришла беда и не уничтожила всю мою жизнь подчистую. Сегодня к этой новости я просто был не готов, понимаешь? Наверное, испугался.
– Значит, ты и теперь боишься?
– Боюсь. И ты будешь бояться, просто пока не осознала ещё. А как можно не бояться за собственного ребёнка? За ребёнка положено бояться – больше, чем за себя. Так устроен мир.
– Значит, ты не ответственности испугался?
– Нет! Не ответственности, не обязанностей и не лишних трат. Все это меня не пугает, в отличие от здоровья и счастья ребёнка.
Вероника успокоилась, но продолжала шмыгать носом. Роман предложил:
– Идём в машину, приведёшь себя в порядок, и у нас есть ещё одно важное дело.
– Какое? – изумилась Ника, вспоминая, что уже девятый час.
– Поедем к твоим родителям. Буду просить твоей руки. – подмигнул Роман, увлекая Нику в нужном направлении.
***
Ровно в девять Ника и Роман вошли в квартиру. Без предупреждения. Родители были этим удивлены, но ещё больше их изумила цель визита.
Роман перешёл к делу сразу после слов приветствия. Вероника стояла рядом с ним, у порога, не проходя внутрь квартиры.
– Александр Петрович, Ольга Анатольевна, прошу прощения за поздний визит «без звонка». Особые обстоятельства вынудили меня пойти на это. Наши с вами отношения не слишком гладко складывались, но с моей стороны нет совершенно никаких претензий на этот счёт: вами руководила забота о дочери, любовь к ней. Вы воспитали замечательного человека: ответственного, заботливого, трудолюбивого, честного – достоинства Вероники можно перечислять ещё долго. Мне немного жаль, что приходится говорить это не в торжественной обстановке, думаю, что в ближайшее время мы сможем это наверстать.
Александр Петрович, Ольга Анатольевна, я очень люблю вашу дочь и очень надеюсь, что вы одобрите наше с Вероникой решение вступить в брак. Думаю, что для вашей дочери было бы чрезвычайно важно получить ваше родительское благословение.
Ольга Анатольевна от волнения прикрыла рот ладонью. Она отлично понимала, с чего вдруг весь переполох, в отличие от отца Ники, которому она не посмела рассказать об утреннем разговоре с дочерью.
Теперь она смотрела на мужа в ожидании того, что он скажет. А тот, заподозрив неладное, вместо ответа спросил, обращаясь к Веронике:
– Я так понимаю, что со свадьбой мы торопимся?
Ника опустила глаза.
– Ну что, опозорила отца с матерью – довольна? – в сердцах бросил отец.
– Папа! – возмущённо воскликнула девушка, надеясь на совершенно другую реакцию на проникновенную речь Романа.
Но тот придержал ее за руку, предостерегая от ссоры. И ответил сам:
– Заявляю вам со всей ответственностью, что всю заботу о Веронике и будущем ребёнке я беру на себя. – Роман не проявлял ни робости, ни колебаний.
В этот момент ему его возраст и опыт играли на руку: он был на равных с родителями Вероники. Ему они бы не сказали: «Сопляк! Много ты в жизни понимаешь!»
Да и человек был не просто «с улицы», а с уже состоявшейся карьерой, с ученым званием. Он, действительно, мог позаботиться о Веронике и ребёнке, а не только красиво говорил.
Александр Петрович, прокрутив все это в голове, все же смягчился, поддаваясь обстоятельствам. Пусть это не совсем то, чего он бы желал своей дочери, но речь шла сейчас не о том, чего хочет он, а о том, чего хочет она сама.
– Ладно, будь по-вашему, – махнул он рукой. – Вас как: с иконами благословлять или на словах?
– Это на ваше усмотрение.
– Ну, что, мать, неси образа! – Александр Петрович повернулся к жене. У той глаза блестели от слез: единственная дочь замуж собралась.
***
А вот родители Романа Веронику приняли сразу как родную. Они жили в соседней области в загородном доме, и приехали только к свадьбе. Заранее представить им свою новую избранницу Роману не удалось. Но за то время, что они гостили у сына, успели пообщаться с Никой, и прониклись друг к другу взаимной симпатией. Они приглашали приехать погостить у них, когда будет возможность.