В тишине, перед громом
Шрифт:
Усталые передние колеса машины первыми касаются нижнелиманской мостовой.
Утром я проснулся необычно рано. Будильник еще не звонил. Он привычно и заботливо тикал на стуле возле изголовья. Я всегда возил его с собой, потому что крепко и самозабвенно спал, особенно по утрам. Это было мое несчастье. Я очень мучился, что не могу просыпаться вовремя. Но на этот раз я проснулся сам по себе.
В гостиничном номере стоял редкий полумрак необжитого жилья. Только меж неплотно сошедшихся в одном месте оконных штор в комнату проникал тонкий горячий луч солнца. Он наискось
Нас с Кириллом поместили в шикарном двухкомнатном номере. Мы хотели было перетащить одну кровать из спальни в гостиную, чтобы у каждого была отдельная комната, но дневная гонка так утомила нас, что, махнув рукой — завтра перетащим! — мы завалились спать на стоявшие вплотную друг к другу широченные супружеские кровати. Мы не «разъехались» ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю — нас закрутил водоворот дел. Третий член опергруппы, Леонид Славин, расположился в соседнем номере, но невылазно торчал у нас.
…Итак, будильник еще не успел отзвонить, как дверь отворилась и Славин, сутулясь, появился на пороге. Он бесцеремонно раздернул шторы, словно распахнул занавес.
В то майское утро — наше первое нижнелиманское утро — мы на скорую руку позавтракали небогатым пайком. Правда, у меня с собой не было ничего, кроме волчьего аппетита, — захлопотавшись со сборами, я не успел отоварить карточку.
— Начальник я вам или не начальник? — заявил я. — Раз начальник — кормите. За начальством ничего не пропадет.
После завтрака я сказал:
— Теперь я введу вас в курс дела.
Славин, который обожал комфорт, устроился на кровати Кирилла, для удобства подложив под спину подушку и вытянув под стол длинные ноги в модных, но нечищенных полуботинках. Заметив, что я выразительно глянул на его обувь, он несколько смутился и подобрал ноги.
— Не успел почистить, Алексей Алексеич.
Кирилл устроился в расшатанном старинном кресле. Поворачиваться на этой хлипкой мебели такому увесистому парню было просто рискованно. Впрочем, Кирилл был не из тех, кто суетливо тратит зазря мускульные усилия. Уж если он усаживался, то прочно и основательно. Словно навек.
«Нет, не напрасно ты взял с собой именно этих ребят!» — сказал я себе. Дело-то куда как необычно. Ни на что не похоже… Что говорить, тебе судьба и раньше преподносила твердые орешки. Но ведь даже в самых каменных торчал крохотный живой хвостик. Хвостик-повод. Хвостик-поводок. То, что случилось. А ведь на сей раз — ни-че-го. Нуль. Абсолютный. И этот нуль ты выбрал себе сам…
Здесь больше, чем когда-либо раньше, нам понадобятся те чекистские свойства, о которых так любил напоминать Дзержинский: холодная голова, горячее сердце, чистые руки.
Невозмутимость,
Я оглядел ребят. Спокойны, черти! В выдержке им обоим не откажешь. Ведь поехали-то со мной вслепую, зачем — понятия не имеют, сгорают от любопытства, но вида не подают…
Ну, так с чего ж начинать, Каротин? Вопрос вопросов… Он и только он все время мучает тебя. Конечно, кое-какие идеи припасены. Но пусть первыми выскажутся твои парни. Интересно, что придет им на ум…
Я рассказал ребятам о докторе Отто Грюне, о его странных путешествиях, о Нижнелиманском судостроительном заводе, о фирме «Фаст унд Бриллиант», об интересе немецкой разведки к Нижнелиманску еще во время империалистической войны. Словом, восстановил весь ход своих рассуждений и подвел к главному — к выводу.
Ребята молчали. Кирилл старательно гасил папироску в пустой банке из-под бычков в томате. Славин, не меняя своей патрицианской позы, глубоко засунул руки в карманы штанов.
— Вот это задачка, — вздохнул Ростовцев. — Откуда к ней подступиться?..
— У меня вопрос, Алексей Алексеич. — Славин принял вертикальное положение и вытащил руки из карманов.
— Давай.
— Вы говорите, нижнелиманские чекисты не установили, с кем встречался здесь Грюн. Так?
— Я сказал иначе: установили, что Грюн ни с кем не встречался.
— Какая разница? Что в лоб, что по лбу.
— Ты что, всерьез считаешь, он и вправду мог ни с кем не встретиться?
— А почему же? Если предположить, что Грюн приехал сюда не для разведки…
— Да я не о том.
— Не понимаю.
Что это с ним сегодня? Или притворяется?
— Слушай-ка, Славин. Ты хорошо помнишь, как провел последний выходной?
Славин удивился.
— Это вы к чему?
— Ты не спрашивай, а отвечай.
— Конечно, помню. Это же был культдень.
— Правильно. У тебя, правда, он прошел с некоторыми дополнениями.
Славин лукаво улыбнулся.
— Откуда вы знаете?
— По долгу службы. Ты же мой подчиненный. Но не отвлекайся. Представь себе, что в тот день ты наблюдал за неким Леонидом Славиным. Представил?
— Допустим.
— Сосредоточься и доложи: с кем Славин имел встречи?
Славин недоумевающе поднял левую бровь и быстро заговорил:
— В восемь тридцать на трамвайной остановке двенадцатой марки возле вокзала Славин встретился с очень хорошенькой девушкой, которую, как установлено, зовут Валя. Они втиснулись в подошедший вагон и поехали в Аркадию, где присоедились к загоравшему коллективу сотрудников управления ГПУ. В шестнадцать ноль ноль они вернулись в город, и Славин проводил Валю до подъезда дома номер три по Соборной площади, где, как выяснилось, указанная Валя прописана. В девятнадцать ноль ноль наблюдаемый у подъезда Оперного театра встретился с другой девушкой, тоже очень красивой, которую, как установлено, называл Люсей. В театре они просмотрели оперу Россини «Севильский цирюльник»…