В толще льда
Шрифт:
35
"Мерседес" и рефрижератор медленно спускаются по ухабистому, разбитому проселку к Хранилищу. Кузов рефрижератора опасно кренится то в одну, то в другую сторону. За рефрижератором тянется большое, густое облако пыли.
В кабине "Мерседеса" Еременко говорит сам себе:
– Странно! Что там Свешников делает в это время?.. – Он вдруг вспоминает разговор с ректором. – Ах да! Он же назначен на мое место…
– Что? – оборачивается с переднего сиденья Владимир.
– Профессор Свешников
– Что еще за группа?
– По изучению находки.
– Льдины, что ли?
– Ее содержимого.
– И чего это его понесло сюда среди ночи?
Еременко понимающе улыбается уголками губ и отвечает:
– Не смог дождаться утра.
Владимир мгновение пристально смотрит на Еременко и говорит:
– Ну, вы, ученые – больной народ.
Еременко с сожалением качает головой.
– Таких, как Свешников, увы, мало. А он – ученый от Бога.
– Ничего! От Бога он там или от черта, вывернем его наизнанку и посмотрим, чем этот ученый хмырь в обед натрескался, – с прихохатыванием обещает Коля.
– Владимир!.. – с испугом подскакивает Еременко.
Тот вздыхает и со злостью смотрит на Колю, а Коля делает невинное лицо и отворачивается к окну, за которым тьма.
– Это наш Коля так пошутил, – успокаивает Владимир проректора. – Неудачно и глупо. Он вообще плохой шутник.
– Я умоляю только об одном, – обращается к нему Еременко. – Никакого насилия!
Коля с презрением смотрит на проректора. Владимир снисходительно усмехается.
– Без некоторого насилия может не получиться. Вахтер. Потом коллега ваш. Конечно, если они не будут упрямиться, все будет нормально… Или, скажем, все может быть нормально… – Он пожимает плечами. – А может и не быть.
– Тут уж как карта ляжет, – с умным видом встревает Коля.
– Так Свешников же меня узнает… – с беспокойством говорит вдруг Еременко. – Я снаружи бы…
– Не узнает. Я маску дам вам.
– А по голосу?
– А вы больше молчите.
– А одежда… или еще как…
– Мы с собой гардероб не возим! – смеется Коля.
Владимир тоже усмехается – криво.
– Может, его проще убить?
– Нет! Только без этого… без "мокрого дела"… – говорит Еременко.
– Да что вы, ей-богу! Шучу я! – восклицает Владимир и терпеливо поясняет: – Для "мокрухи" есть профессионалы. И мы хлеб у них не отбиваем.
Еременко выдыхает с облечением и расслабленно разваливается на спинке сиденья.
– Хотя… всякое бывает… – задумчивым голосом добавляет Владимир, пристально глядя на проректора.
36
Свешников открывает дверь с табличкой "Виварий". Дима зажигает свет. Виварий находится в подвале. Вдоль стен стоят в несколько этажей клетки с подопытными животными. Стенки клеток – из металлической сетки.
Дима останавливается посреди вивария перед грязным металлическим столом с передвижной бестеневой лампой, – на этом столе работают с животными, в основном, препарируют их.
Свешников медленно идет вдоль клеток, глядя на животных. В клетках кролики, кошки, морские свинки, белые мыши. Разбуженные светом, они беспокойно возятся за сеткой.
По сторонам от двери, в которую вошли Дима и Свешников, стоят два железных медицинских шкафа с пластмассовыми коробками, круглыми никелированными биксами и поблескивающими хирургическими и анатомическими инструментами. Свешников открывает шкаф и перебирает инструменты. С большим анатомическим ножом подходит к столу, где его ждет Дима.
– Переносная клетка? – спрашивает он у Димы.
Тот оглядывается, заглядывает под стол и вытаскивает оттуда самодельную переносную клетку с двумя проволочными ручками и откидывающейся сверху крышкой.
– Приготовь ее, – велит Свешников. Сам он подходит к многоэтажным клеткам. – Итак, у нас есть некое неведомое агрессивное и голодное существо из другого мира. – Он открывает клетку и хватает за загривок одну за другой несколько морских свинок, засовывает их в клетку, которую держит наготове Дима. – Да, можно сказать – из другого мира. Десятки, сотни миллионов лет назад Земля ведь и впрямь была совершенно другим миром. – Он открывает следующую клетку со свинками и тоже переправляет их в переносную клетку. – Как нейтрализовать чужака? Не зная его привычек, вкусов, способностей, возможностей, манеры поведения и степени разумности. – Свешников медленно идет вдоль клеток, разглядывая их обитателей. – А что мы знаем о нем? Только одно. Оно сильно проголодалось за эти миллионы лет. Скорее всего, мы не сможем его накормить… тем более что мы не можем быть полностью уверены в его планах. Но заманить – сможем. Значит, надо его заманить и запереть. – Свешников останавливается и уставляет указующий перст на Диму. – В вашем холодильнике! Кстати, вы, Дима, что-то должны были там починить? Так вы починили?
– Да. Но починил, насколько смог. Оборудование – такое старье…
– Мы загоним его в холодильную камеру, запрем и заморозим. – Свешников открыл еще одну клетку и вытащил оттуда кролика, крепко держа его за уши. Тот забил было ногами, но тут же затих и застыл. – А потом уж подумаем, как быть дальше.
Дима с усилием отворяет большую и массивную дверь холодильной камеры. Свешников заглядывает туда, передает кролика Диме, осматривает дверь.
– Пусто и не холодно.
– Конечно, – отвечает Дима. – Не работала ведь.
– Изнутри эту дверь можно как-нибудь открыть?
– Разве что выломать или выбить. Захлопывается наглухо.
Свешников осматривает дверь, указательным и большим пальцами измеряет ее толщину. Одобрительно кивает головой.
– Ладно, Дима, включайте камеру.
Дима смотрит на кролика, чьи уши зажаты у него в руке. Тот смирно висит, ожидая участи. Дима отводит руку с кроликом немного на отлет, а другой рукой опускает рубильник выключателя. Слышно, как мотор с глухим гулом начинает набирать обороты.