В ту же реку 2
Шрифт:
Прикупил трёхлинейку, старый КО-44, карабин охотничий, переделка из мосинской винтовки. Значительно короче прародительницы, всего 102 сантиметра. Естественно, без штыка, хотя, если найти, поставить можно. Ствол из довоенных, что хорошо. Но давно не чищенный, что резко снизило цену продажи. Хотя кучность на ста метрах вполне приличная. Прорези для ремня окантованы латунью, вырезы в ложе фрезерованы, а не выбиты стамеской. Значит, послевоенное производство, во время войны такими изысками не заморачивались. Мне сказали, прежний владелец уехал на материк, а у нынешнего появилась пехотная мосинка, и карабин ему стал без надобности. Ствол без документов, на материк везти нельзя, первый же милиционер за
Причём теперь понятно почему. Оружие на среднего зверя. Ни на медведя, ни на лося с ним лучше не ходить. На волка его вполне хватает, нерпу сам бил, думаю, и на северного оленя сгодится. А вот с росомахой я бы не стал рисковать. Зверь серьёзный и живучий. Кстати, напарник обещал свести с умельцем, который доведёт СКС до идеала. Смутно намекал на полную переделку карабина.
Вернулся домой замёрзший, усталый, но довольный причислением к когорте профессиональных охотников, отсыпался до самого обеда, потом сходил в баню погреться и продрых до прихода родителей с работы.
Газета
К 5-му числу, ко Дню Конституции, стенгазеты в конторе не висело. У газеты, висящей с 7 Ноября, стоял профорг и, покачиваясь с мысков на пятки начищенных сапог, внимательно и вдумчиво вслух читал заголовок. Причём с выражением и уже третий раз. Парторг внимательно слушал. Исполняющая обязанности директора стояла рядом с покаянным видом.
– Зин, я чо-то не понял, - профорг на словах "Великая Октябрьская социалистическая" вдруг переключился на женщину, - это старая газета, чо ли?
– Понимаешь, Максимка не успел...
– А! Я-то, дурак, читаю и никак не пойму! Вроде Конституция уже, а написано про революцию. И где висит газета про всенародный праздник принятия нашей родной Конституции 1936 года?
– Максимка не успел, - чуть громче произнесла Зинаида Петровна.
– Михалыч, ты у нас парторг. Кто такой Максимка, знаешь? Я нет. Лёху знаю. Он у нас ко всякому празднику газету вывешивал. Хороший пацан. Как думаешь, он могёт к завтрему газету повесить? А то как-то не по-партейному получается.
– Семёныч, его Зинка съела. Всё денег ей жалко. Алика наняла, а тот, понимаешь, запил.
– Водяру всякий жрать могёт. Чо с газетой-то будет?
– Лёха пацан нормальный. Я схожу, сам его попрошу придумать что-нибудь. Он комсомолец, не откажет в таком деле.
– Оно да... Дело такое... Не за рупь-целковый радеть надо. Придут к нам и спросят: "Что ж вы всенародный праздник не отмечаете?" И чо мы скажем?
– Так прошлый год тоже...
– Зин, ты лучше помолчи. Ругаться матерно не хочется. Михалыч попросит, Лёха не откажет. А вот твоих Максимок народ видеть в кооперативе боле не желает.
В конце дня у газеты стояло то же трио. На ватманском листе алела красная книга с золотой надписью: "Конституция СССР". Герб, флаг и три лозунга были в наличии, как и переписанная чертёжным шрифтом статья из газеты.
– Главное, Лёха только-только приехал с волчьей облавы. А газету сразу выдал. Видать, не верил в Максимку, заранее сделал. И денег, сказал, не надо. Говорит, считаю своим долгом, как комсомолец и всё такое. Газеты на любые праздники за мной, сказал, будут. Одно слово - трудяга. Наш человек.
– Я тут чо думаю. Я, может, чо не понимаю, но ты, Зинка, ему комнату взад возвертай.
– Семёныч, давай, однако, премию ему дадим. И грамоту за волков.
– А то ж!
4.12.72
В понедельник школа, на первом уроке линейка в честь Дня Конституции, а после последнего мой доклад про то, как бил волков с вертолёта. Пацаны обзавидовались, тоже не против были бы.
Попик сидит с Нинкой, втюрился и ходит за ней хвостиком. Той такое положение нравится, но время от времени она фыркает и гоняет Кольку. Лена со Степаном сидят вместе, строят друг другу глазки и вместе делают уроки. Оба были троечниками, но отставали по разным предметам. Объединившись, стали тянуть друг друга и вдруг, к собственному удивлению, по результату первой четверти попали в хорошисты, что очень понравилось их родителям.
Семя сильно разочаровался в Ване. Что главное в девушке? Особенно соседке по парте? Чтобы она всегда делала домашние задания и давала их списать. Тут случилось разочарование - списать она давала, вот только задания не делала, ленилась. Девчонки парням списывать ещё давали. Типа, чего уж тут поделаешь, пацаны - они такие. Но между собой списывание не одобрялось. Так что Юрка искал списать, а уже у него списывала Лиу. Кому такое понравится? В прошлой жизни она жила лучше, я сам решал ей задания, и её успеваемость была значительно выше. Семя было попытался пересесть за парту к Юне, раз Лиана освободила место. Машка его не приняла, а Вана жутко обиделась, договорилась с классной и сама отсела на свободную парту. К ней перебрался Серёга. Он твёрдый хорошист, хотя и раздолбай по жизни. На его место пересел Юрок. Надя, его новая соседка, тоже была хорошисткой. Видимо, для повышения успеваемости, Мария Ивановна утвердила рокировки.
У Лётчика жизнь вроде наладилась. Мать обещала мужу подать на развод, если тот ещё раз поднимет на неё или на сына руку. Ванькин отец пить перестал, временами качать права продолжает, но руки распускать боится. Не знаю, надолго ли.
На работе только пришёл в мастерскую, как парторг нарисовался. Прямо не говорит, но очень прозрачно намекает на стенгазету к празднику. Просить не просит, меня из художников разжаловали, а нынешний в запой ушёл. Ну, дело понятное, обещаю принести. Лёгкий намёк парторга про оплату отметаю с ходу. Типа, я комсомолец или где? Пока работаю, стенгазеты к любым праздникам за мной будут. И деньги не предлагайте, общественным поручением считаю. Порадовал человека. Про то, что непонятно за какие такие дела бабло получаю, народ пока не вспомнил. Лучше пусть и не вспоминает. Опять же заготовки есть, Бухарик их давно нарисовал. Сбегал домой, принёс лист. Пришлось по-быстрому статейку переписать. Так что вывесили наглядную агитацию в последний момент, но в срок уложились. Зинаида Петровна зашла, вместо "спасибо" вернула изостудию. Сколько я в ней не был? Неделю? Вроде ничего там не изменилось. Ну, я теперь учёный, возвращать сюда газеты не собираюсь.
Дядя Витя к себе позвал. Показывает очередной набор инструментов, теперь ювелира. Говорит, в чемодане лежит минимум необходимого. Хотя на первый взгляд инструментов много, от надфилей и маленькой киянки до штангенциркуля и лабораторных весов. Горелка для пайки, всякие тигли, изложницы. Отдельно завёрнуты вальцы, которыми мы Юне бронзу вытягивали. Чуток химии. Припои всякие, модельный воск, цинк, медь и другие реагенты. Даже ртути немного есть. Завершают комплект миниатюрный немецкий токарно-фрезерный станок в коробке из-под сигар и книга, обёрнутая древней газетой.