В волчьей стае

Макеев Алексей Викторович

– Скажи ему, пусть сдаст кровь на СПИД. Нарки – главные переносчики ВИЧ-инфекции. Дозы он где берет? У Рэмбо? Откуда только деньги у таких? Как ни приедешь в общагу, он здесь ошивается.

– Родители ему высылают.

– Другие на родину сами деньги отсылают, а этот из семьи сосет.

– Он же здесь учится!

– Учится! Ха-ха! На кого?! Пойдем, Сережа.

Демон и Сергей двинулись в глубь коридора к лестнице на второй этаж.

– Дима, как у вас получается быть чистыми от ВИЧ? Половина гастарбайтеров Степнограда – наркоманы.

– Вазелин

раз и навсегда повелел пресекать ВИЧ. Когда выявляется зараженный, его быстренько отправляют на небеса. Кто тонет в реке или ванне, кто вываливается из окна высотки, кто лезет в петлю от «тоски по дому». Получается без криминала. У нас такой принцип: наркоманишь – наркомань (нам же надо на этом бабки поднимать!), но оставайся «чистым».

– Безнравственно все это…

– Конечно. У нас не баптистская секта, а крутая организация, которая со временем наберет ох какую силу! Где же этот поганый Член?

На втором этаже его тоже не было.

Члена нашли в малюсенькой комнатенке, где хранились старые, провонявшие плесенью матрацы. Он сидел на стопке матрацев и рыдал. Демон влепил ему пощечину. Сейчас он не походил на всегда улыбчивого, доброго парня. Вообще за последний день Сергей уяснил, что Демон имел внушительный вес в организации Вазелина.

– Заткнись!

– Ы-ы-ы-ы, – давился соплями Член.

– Заткнись, гад! Дешевка! Слякоть!

Член, подрагивая, вытирая кулаками глаза, икая, начал испуганно успокаиваться.

– Все, Харви, успокойся и внятно расскажи: почему тебя и Пепса хотели выцепить люди Паши?

Член молча моргал. Демон ждал, потом вытащил из кармана айфон, набрал нужный номер.

– Алло, это я. Нашел… К заводу? Понял.

Убрав айфон, Демон сгреб за шкирку Члена и рванул с матрацев.

– Пошли. Шеф требует.

– Не-е, не пойду.

– Пойде-о-ошь. Сережа, помогай.

Сергей и Демон подхватили упиравшегося Члена под мышки и, словно мешок, поволокли по коридору. Бычий Член дергал ногами, стараясь тормозить, но его подошвы скользили по бетонному полу.

Жильцы общежития испуганными взглядами провожали Члена, словно приговоренного к смерти. Сергей терзался любопытством: что эти два скота натворили, что так сильно рассердили братву Паши Степного, а потом и своего босса Вазелина?

Бросив Члена на заднее сиденье «десятки», не щадя машины, рванули со двора. Движок ревел. Оглядываясь назад, Демон серьезно спросил:

– Что сотворил, ублюдок? Пепса убили, на хрен!

Член вздрогнул, стал смотреть в окно, потом вдруг резко, визгливым голоском, закричал:

– Шалаву одну опустил!

– Какую шалаву?

– Дочь профессора Устинова. Он мне пару влепил за пропуски, мразь. Урод! Козел! Мы с Пепсом к нему подвалили, унижались – нет, он принципиальный. Мы тогда его курву выцепили на улице, надавали пощечин и стали бабахать в подворотне. Она стонала на весь двор, аж папашка услышал. Выскочил в одних тапках, фуфел, стал орать, ментами грозить. Его сучка свернулась в комок, ревет. Устинов орет: «Вы отчислены! Вам хана!» Ну, Пепс не выдержал, врезал ему кулаком

в нос. Устинов упал. А Пепс говорит: «Не убивать же козла теперь! Мы так сделаем, что он у нас на коротком поводке остаток жизни будет. Сам дочь свою к нам водить станет и красные дипломы оформит». Содрал с него штаны от пижамы и впер ему.

– Че, вы Устинова опустили?! – Демон скривился, не веря услышанному.

– А что было делать? Решили – опустим, и он наш, не рыпнется никуда. На мобильник снимали это дело. Оттрахали. Его курва увидела, заорала, как умалишенная, убежала куда-то.

Демон судорожно сжимал руль, смотрел на дорогу. Сергей ошалел – в голове не укладывался такой беспредел – за двойку запетушили! Вот так вот…

Скоро показались сосновые аллеи у ворот Главного завода. «Десятка» вынеслась на широкую площадку, где теснились знакомые Сергею джипы «вазеловских», джипы и «Мерседесы» братвы «степных». Вопреки его предположению, «вазеловские» не бросились слепо «гасить» степных, а собрались на «стрелку». Давно минули времена диких девяностых, когда, словно в Чикаго тридцатых годов прошлого столетия, сначала стреляли, а потом и разбираться не требовалось. Сейчас в бандитской среде смертоубийство применялось только в самых крайних случаях, и все это оформлялось таким образом, чтобы не портить городу отчетности по преступлениям – сплошь несчастные случаи да бытовухи.

Затормозив, Демон вышел, не глуша двигатель. В машине остались Сергей и трясущийся Бычий Член. Сергею было ясно, что Вазелин ради мира готов откупиться головой Харви Райнота – порноактера.

– Харви, как зовут дочь Устинова? – спросил Сергей.

– Анжела.

– Сколько ей лет?

– Лет двадцать. Не знаю.

– Почему вам пришла в голову мысль отыграться на дочери профессора?

– А на ком еще? Моральное удовлетворение хотели…

– Да… А Степной за кого вступился – за профессора или его дочь?

– Не знаю. Профессор повесился ведь. От стыда.

– Как повесился? Да вы что! – Сергей вновь испытал шок. – Когда?

За машинами тесно толклись боевики Вазелина и Паши Степного, все вооруженные. Всех вместе человек пятьдесят. Там же были и сами главари. Судя по тому, что очень уж перемешанно стояли члены двух преступных группировок, немедленной яростной разборки не предполагалось.

Голос Харви звучал сзади Сергея приглушенным фоном:

– Когда повесился? Вчера. Мы пытались найти его дочь, чтобы она не успела настучать… Но мы думали, она к ментам кинется, а она сбежала в фашистскую деревню.

– Какую? – обернулся к нему Сергей, снова испытав удивление. Что творится в родном городе! Он жил своей маленькой жизнью и никак не предполагал, даже работая «ментом», такого разгула.

– Холуево. Фашисты там живут. Туда азиаты, гастарбайтеры и другие не-славяне – ни ногой, первый же встречный прямо посреди улицы топором зарубит.

Сергей удивлялся все больше – никогда не подозревал, что пригородная деревня Холуево населена расистски настроенными селянами. Деревня скинхэдов – это номер!