В ярости
Шрифт:
– Пойдём вдвоём, как-нибудь справимся. Чем быстрее свалим, тем больше ребят в живых останется. А возвращаться тебе с твоим иммунитетом не надо.
– Один вернётесь? Это тоже не реально.
– С чего ты решил, что я собираюсь сюда возвращаться?
Соломоныч прошёл к бару, достал оттуда метаксу и, почему-то не предложив мне, налил себе почти полный бокал. Он сделал большой глоток, на несколько секунд замер, наслаждаясь послевкусием, после чего тяжело вздохнул.
– Понимаешь, мой юный друг Максим! Там, на воле у меня было всё! Море денег, прибыльный бизнес, влиятельные друзья, связи, положение, лучшие женщины, дорогие автомобили, яхта на приколе в Ницце, выходные в казино Монте-Карло и, вообще, всё, что я только мог пожелать. Ты понимаешь это?
Соломоныч сделал ещё глоток и продолжил:
– Но уже почти два года я, как крыса, не покидаю пределов этого загона, торчу в этом доме, как под домашним арестом, иногда выходя перекусить в «Гранд», да в гости к какому-нибудь бедолаге, типа меня. Два года, Максим! И мне это надоело! На меня за эти два года тут было совершено пять покушений! Первый год я вообще не выходил из дома, но потом как-то раскидали. Но после истории с Берёзой, я жду нового покушения каждый день. Я устал, Максим! Точнее даже не устал. Мне просто это надоело! С твоим приходом в моей жизни появилось хоть какое-то развлечение. Это было весело. Это были славные несколько дней. Я снова почувствовал адреналин, хотя думал, уже никогда не испытаю этих ощущений. Мне это нравится, Максим! Поэтому я пойду с тобой. У меня будет три дня. Первый из них я проведу с тобой, помогу тебе достать артефакт, а если за день не достанем, то я предоставлю тебе людей для этого.
Соломоныч вновь отхлебнул из бокала.
– Но второй и третий дни – мои! Я сниму президентский номер в самом лучшем отеле Питера, вытяну туда самых элитных проституток, закажу самого дорогого шампанского и самого чистого кокса, и через два дня я сойду с ума с чувством глубокого удовлетворения! Ради этого стоит попытаться прорваться с этой долбанной Точки!
Соломоныч допил метаксу и улыбнулся. Я увидел озорной, непривычный блеск в его глазах и к величайшему своему удивлению понял, что он не шутит.
– Что-то я тебе выпить ничего не предложил, – спохватился любитель шампанского и элитных проституток. – Накатишь чего-нибудь?
– Да боюсь, – честно признался я. – Итак голова кругом идёт.
– Тогда не надо! – Соломоныч налил ещё немного себе и убрал бутылку с метаксой в бар.
Он хотел что-то мне сказать, но в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошёл Железняк в сопровождении Егора. В руках у бывшего майора КСК был АКМ.
– Ого! – не сдержался Соломоныч. – Хорошая у тебя игрушка, Антоха!
– Он ещё два цинка с патронами принёс, – вставил Егор.
– Ну просто играй – не хочу! – усмехнулся коммерс. – Ты, Егор, иди, руководи обороной, Антон свой парень.
– Да я, вообще-то, хотел сказать, что народ собрался. Вы же хотели совещание провести, – объяснил цель своего визита начальник охраны.
– Минут через пять будем тогда.
После этих слов Соломоныча Егор быстро удалился, а мой друг подошёл и приобнял за плечо Железняка.
– Спасибо, что пришёл! Да ещё и не с пустыми руками.
– Да это я давно тут приобрёл, – отмахнулся бывший следователь. – На всякий случай брал. Вот он и настал. А я смотрю, вас прижали не слабо. Пока с северной стороны сюда подходил, около ста человек насчитал. Несколько знакомых. Переговорил. Все чего-то ждут. Готовы к штурму. В целом настрой у ребят хреновый. Никто не хочет твой дом штурмовать, но все понимают, что придётся. Приказы кланов не обсуждаются, сам понимаешь.
– Понимаю, – вздохнул Соломоныч. – Мне и самому не по себе, что столько народа в замес попало против своей воли. Мы бы хоть сейчас с Максимом отсюда свалили, но сам видишь, сделать это не так уж просто. Без хорошей заварухи дом не покинешь. Поэтому кому-то сегодня придётся погибнуть. Но эта кровь будет не на моей совести. Но и затягивать не будем, как полностью стемнеет, свалим. Ждать, пока народ друг друга конкретно не постреляет, не станем.
– Как валить планируете?
– Вот по этому поводу и будет сейчас совещание. Вариантов не много.
– И ты уходишь? – Железняк пристально посмотрел Соломонычу прямо в глаза.
– Да, – ответил тот. – Одному Максиму там, на воле, артефакт не достать. Да и прорываться вдвоём легче.
– А втроём? – бывший майор вопросительно посмотрел на меня, а затем на моего старшего товарища. – Я с вами пойду!
Мы не знали, как на это отреагировать, но Железняк сам поспешил объяснить свои намерения:
– На меня и так-то раньше тут многие косяка давили, что держусь обособленно, не поддерживаю связь с бывшим кланом. А после истории с Берёзой открыто объявили врагом красного альянса. В кос-листы кланов, конечно, не внесли, но по отношению ранее нейтральных людей стало видно – мне это не простили. Многие теперь даже руки не подают.
Мне стало просто невероятно стыдно, что из-за меня Железняку пришлось переживать столько неприятностей. Я его сильно подставил тем, что ему пришлось на круге свидетельствовать против Березина. И хоть я понимал, что в действительности его позвал Соломоныч, но чувство ответственности за окончательно поломанную жизнь бывшего майора на Точке, меня не покидало. А он продолжал рассказывать:
– Ты ж понимаешь, мне на это всё плевать, меня другое заботит. Жена там, на воле, совсем чудит. В прошлый раз я её отговорил сюда перебираться, но она эту идею точно из головы не выбросила. Её понять можно, трудно двоих растить одной. Без помощи, без поддержки. Да и я ерунду спорол, когда мне дали возможность ей позвонить, сказал, что тут нормально, что жить можно. Я-то лишь успокоить её хотел, чтобы за меня меньше переживала, а она взяла и вбила себе в голову эту идею, сюда переехать. А ты же понимаешь, что такое – обречь детей на жизнь на Точке до конца дней. В общем, я тоже давно хотел уйти, но одному было не реально. А тут все карты так легли, что просто надо идти. Да и вам помогу.
– Ты хочешь уговорить её не делать глупостей и потом назад сюда вернуться? – задал я совершенно глупый вопрос и тут же понял весь масштаб этой глупости.
– Ага, попрошу у Распределителя пропуск в оба конца, – Железняк рассмеялся, но почти сразу же вновь стал серьёзным. – У меня будет три дня, но может и пять. Практика показывает, что Система даёт от трёх до пяти. Один день я вам помогу, всё что угодно, не вопрос. Но больше не просите. Мне ещё один день нужен, чтобы у одного урода должок выбить. Понимаю, что день на это мало, но выбивать буду по беспределу. Наручником к батарее и паяльной лампой по животу. А деньги у него есть, думаю, за день справлюсь. Ну и один день с семьёй проведу. А если повезёт, то и три. Но один точно. Хоть с сыном поговорю, дочь увижу, жену приласкаю. И главное, денег им оставлю на жизнь хоть немного. Нет сил думать, как они там бедолажат на копеечную пенсию по утере кормильца. В общем, я с вами!