В ярости
Шрифт:
Но самое паршивое было даже не ощущение полной безнадёги и неминуемого поражения, а то, что Система уже около получаса не отвечала на все мои попытки хоть как-то наладить с ней связь. Что бы я ни делал: пучил глаза или орал во весь голос, обращаясь к ней, перед глазами упорно висела полупрозрачная иконка оффлайна.
Серые свинцовые тучи скрыли и без того не очень-то яркий серп молодой луны, на улице стало совсем мрачно. В этой плотной пугающей темноте рассыпанные по округе многочисленные факелы в руках атакующих выглядели ещё более зловеще. А разложенные вокруг нашего убежища огромные костры, чьи языки, казалось, касались самого неба, и вовсе выглядели признаками самого, что ни на есть, настоящего наступающего апокалипсиса.
Где-то там, за периметром обороны, раздавались редкие выстрелы. Судя по большим паузам, патроны у неприятеля тоже заканчивались. Но эта передышка между волнами атаки не должна была вселять в нас ложную радость. Уж с чем-чем, а с боеприпасами у нападавших проблем не было. Явно с минуты на минуту им должны были подвезти очередную их партию. У нас же все запасы подошли к концу без вариантов их пополнить.
Я аккуратно заряжал последние патроны в магазин, прислушивался к доносившимся со стороны улицы одиночным выстрелам и наблюдал за Соломонычем. Старый коммерс держался бодро, он самостоятельно перевязал себе простреленную ногу, отпустил по поводу своего ранения пару шуток и никак не хотел походить на загнанного в угол раненого волка. Видя перед собой такой пример, и я старался держаться бодрячком. Одно лишь не давало мне покоя: полная нелепость всей ситуации.
Я ещё раз попытался наладить контакт с Системой, но перед глазами опять издевательски замаячила иконка оффлайна. Я со злости плюнул на пол и пнул валяющийся под ногами пустой патронный цинк, чем вызвал ухмылку у старшего товарища.
– Ты пытаешься найти хоть какое-то подтверждение тому, что твоё предназначение не в том, чтобы стать обычным куском мяса в кровавой мясорубке? Всё ещё веришь, что тебе уготовано нечто большее?
– Ну, вообще-то, надеялся на такой вариант, да и Вы, как бы, намекали, – огрызнулся я. – Куском мяса всегда стать успею!
– Похоже, что не «всегда», а «скоро»! – поправил меня наставник, да так, что было непонятно: то ли он мрачно шутит, то ли хочет меня морально подготовить к неизбежному и печальному финалу.
– Выходит, что всё это не имеет и не имело никакого смысла? Что долбаный искин нас всех просто поимел?
– Можно и так сказать, хотя есть мнение у некоторых людей, что всех поимели японцы, – усмехнулся Соломоныч. – Но доказать это трудно.
– А почему японцы?
– Потому что они разрабатывали программное обеспечение для Системы, то есть, по сути, они этого съехавшего с катушек искина и создали. Впрочем, также бытует мнение, что это американцы поимели японцев, чьими руками через Систему поимели всех.
– Опять американцы крайние? – мне почему-то стало обидно погибать из-за американцев.
– При таком раскладе, да. Но опять же, нельзя забывать классическую хрестоматийную версию, по которой во всём виноваты масоны! Которые уже двести лет как имеют американцев, через которых семьдесят лет имеют японцев, чьими руками и создали Систему, которая в итоге и поимела всех!
– И самих масонов?
– И эта версия тоже не исключается! – улыбнулся коммерс. – Кто-то же их когда-то должен был поиметь!
– Да уж, много вариантов, – согласился я. – И как теперь узнать, где правда?
– Правда? – Соломоныч улыбнулся ещё шире. – Правда в том, что нас поимели! Остальное – детали, не имеющие большого значения.
– И что теперь делать?
– Вообще или в данный момент? – старший товарищ посмотрел на меня уже с ехидной ухмылкой. – Если в данный момент, то побыстрее магазин набивать. Если вообще, то я бы на твоём месте, дальше, чем на ближайшие полчаса, планов не строил. Ты все рожки снарядил?
– Три с половиной, больше патронов нет. Вот последний заряжаю. Но у меня ещё одна граната осталась.
Мысленно согласился с мудрым коммерсом. Последнее, что в тот момент имело смысл делать, это – строить планы. Взял из цинка последний патрон и аккуратно вставил его в магазин. Соломоныч был прав: мы оказались в ситуации, когда все мысли нужно было сконцентрировать на том, чтобы выжить и отразить очередную атаку. Слишком уж сильно давили красные. И хоть я ни на секунду не забывал ни про квест, ни про побег с Точки, это всё уже казалось чем-то недостижимым.
«Выживем – будем строить планы, – подумал я, вглядываясь, в бегающих вокруг дома с факелами красных. – Ну а на «нет», и планов нет».
Ещё я подумал о том, какая всё же, глупая была идея – принять правила Системы и превратить жизнь в игру. Потому что все эти «плюшки» и прокачки, они, безусловно, были хороши, но самое ценное в любой компьютерной игре не «плюшки», а это возможность респауна. Но вот в жизни, к моему глубочайшему сожалению, эта функция оказалась не реализована, по причине конфликта софта с несовершенным «железом». Я подумал, что можно было нацепить эту дурацкую шапочку из фольги и ходить не отсвечивая. Хотя и понимал при этом: долго так прятаться вряд ли бы получилось.
А ещё я в очередной раз подумал, что всего этого могло не быть. Я мог в этот момент вместо нахождения в обстреливаемом особняке, валяться дома на диване, глядя какой-нибудь фильм, убивать время в контакте, или сидеть в баре с друзьями и пить пиво за просмотром матча. Да мало ли, чего я мог делать в той, прошлой жизни? Всё могло быть по-другому. Если бы за месяц до этого я сделал неверный выбор. И самое обидное, что выбирал-то я между походом на футбол и посещением кинотеатра. А выбрал, как оказалось, боль, страх и безысходность.
Возможно, если бы тогда, месяц назад, в первый день этой новой жизни, я зная, что меня ждёт в итоге, не нашёл бы в себе сил и духу броситься в этот омут с тем безрассудством, с каким я это сделал. Возможно, я бы и дрогнул, узнай сразу, куда вляпался. Но теперь, когда уже столько всего было пережито, столько хороших и близких людей потеряно, когда от меня прежнего, по сути, осталась лишь оболочка, всё было по-другому. Теперь я точно знал, что пока не отстреляю все рожки да не брошу единственную гранату в толпу этих уродов, я не успокоюсь.