В закрытом гарнизоне-2
Шрифт:
– А давайте «Сиреневый туман», – внезапно предлагает Витя Будеев, и все тут же соглашаются. Эту песню, записанную на портативный магнитофон, совсем недавно привез из отпуска кто-то из офицеров, она всем нравится и есть на экипажной «Комете».
– Добро, – кивает Башир Нухович, делая запись в блокноте. – И кто будет петь?
– Желу…, извиняюсь, Миронов, – басит Ханников и хлопает по плечу сидящего рядом Желудка. Тот давится оставшимся от завтрака печеньем, сонно пучит глаза и с готовностью кивает.
– Не подведешь,
– Никак нет, товарищ капитан 2 ранга, – вертит башкой Желудок. – Только мне б перед выступлением десяток сырых яиц, для голоса.
– За это можешь не переживать, – следует ответ, и в блокноте делается очередная запись.
– А еще Серега спляшет «яблочко», – киваю я на Антоненко. – Ты как, Серый?
– Нет вопросов, – ослепительно улыбается Серега. – Сбацаю.
– Яблочко – старший матрос Антоненко – аккуратно выводит в блокноте зам. – Ну, а теперь декламация, что будем читать? – обводит он всех глазами.
Мы переглядываемся и нерешительно пожимаем плечами. Поэтов среди нас нету.
– А читать будем «Паспорт» – проникновенно изрекает зам. – Маяковского.
– Это который из штанин? – хитро щурится Ханников и мы смеемся.
– Отставить смех! – хмурится Башир Нухович. – Именно! И грозно обводит нас взглядом.
– А кто будет? Мы не умеем, – вякает Лука, и все кивают головами.
– Комсорг, – следует ответ. – Старший лейтенант Мальцев.
Командир турбинной группы и по совместительству наш комсорг, Мальцев отличается богатырской статью, решительным командным голосом и умением «гнать пургу». Так что за судьбу «Паспорта» можно не беспокоиться.
– Ну, вроде бы все – скрипит стулом заместитель. – Вопросы есть?
– Нам бы того, новую гитару, – нерешительно говорю я.
– Ага, и еще барабан, – подпрягается Витя Будеев.
– Так я ж вам с месяц назад выписывал целых две, где они? – широко распахивает глаза Башир Нухович.
– Одна поломалась, – вздыхает Саня Ханников и косится на Луку.
Накануне, пытаясь переоборудовать одну из гитар в электрическую, умельцы устроили небольшой пожар, и инструмент приказал долго жить.
– Ладно, найду я вам гитару, и барабан, – вздыхает капитан 2 ранга. – А тренироваться будете здесь, в ленкомнате. И чтоб матерных песен мне не петь, ясно?
– Точно так, ясно! – дружно отвечаем мы, проникаясь ответственностью мероприятия.
Всю следующую неделю, после ужина и до отбоя, мы осваиваем нужный репертуар в ленкомнате и ДОФе, куда нас водит лейтенант Мальцев.
Дела идут неплохо и все довольны. Особенно Желудком. У него отличный лирический баритон и врожденное чувство такта.
– Молодец, Миронов, – довольно гудит Соколов. – А я думал, ты только жрать умеешь.
– Не, – хитро ухмыляется Витька, –
Кроме нашего, в смотре принимают участие еще шесть, обучающихся в Центре экипажей Северного и Тихоокеанского флота, матросы из команды обеспечения и местный подплав.
Ветер
Над Кольской землей, завывая, несется ветер. Он кружит в воздухе снежные вихри, гонит по заливу свинцовые волны и тоскливо воет в сопках.
Пролетая над одной из отдаленных губ, так в Заполярье именуются заливы, ветер замедляет свой бег и немного стихает.
Внизу, в мутной полутьме, размыто просматривается база, холодные, застывшие в припайном льду, тела ракетоносцев и обшарпанные казармы на берегу.
Справа от них, в отдельно стоящем здании, с приткнувшимися рядом «Волгой» и несколькими «Уазами», в окнах тускло горит свет.
В просторном, расположенном на втором этаже кабинете, меряя его шагами, задумчиво расхаживает человек.
Ему далеко за сорок, на черной, с орденскими планками, габардиновой тужурке погоны вице-адмирала, а в зубах дымящаяся сигарета.
Внезапно за спиной раздается вкрадчивый звонок «вч», человек подходит к покрытому плексигласом массивному столу и снимает с аппарата, телефонную трубку.
– Слушаю, вас товарищ командующий, – щурится он от табачного дыма.
– В море? Приказ Главкома?! Да они что там, охренели! И сигарета впечатывается в бронзу пепельницы.
– Есть, понял. Будет исполнено, – через минуту с безысходностью говорит он, и осторожно кладет трубку на рычаг. Потом с ненавистью глядит на висящий на стене портрет и давит кнопку селектора.
Вскоре бесшумно открывается обитая кожей дверь тамбура, и на пороге появляется молодой контр-адмирал.
– Давай, Александр Иванович, присаживайся, – кивает ему на приставной стул хозяин кабинета, тянет из лежащей на столе пачки вторую сигарету и щелкает зажигалкой.
– Значит так, – жадно затягивается он дымом и подходит к висящей на стене карте. – Срочно готовь к выходу на боевую службу экипаж Павлова. – Вот в этот район, – и тычет пальцем в координатную сетку.
– Но это же операционная зона Тихоокеанского флота, – привстает на стуле начальник штаба.
– А теперь и наша! – рявкает вице-адмирал. – Мне только что звонил комфлота, это приказ из Москвы!
– Понял, – кивает контр-адмирал. – Но как же так?
– А вот так, – тянется к подстаканнику с остывшим чаем командующий флотилией. – Там нет боеготовых крейсеров. Просрали флот, гребаные демократы!
– М-да, – жует губами начальник штаба. – Срок выхода?
– Еще вчера. Но постарайся уложиться в неделю, а я пока буду отбиваться от начальства. Глядишь, и для соединения, чего-нибудь выбью.