В закрытом гарнизоне. Книга 1
Шрифт:
– Есть, радостно вякаю я, и шаркаю тапками в сторону баталерки.
Сегодня воскресенье, на дворе весна и в казарме скучно.
В баталерке, склонившись над стрекочущей машинкой, штурманский электрик и наш внештатный портной Иван Лука, сооружает очередные морские клеша.
Здесь же, напротив, устроившись на банке [12] , на него трепетно взирает очередной клиент, а на широком подоконнике, привалившись к косяку, радиометрист Серега Кокуйский, лениво перебирает струны пестрящей
12
Банка – табурет с отверстием в крышке, для переноски.
– Ты куда это намыливаешься? – интересуется Серега, видя, как сдернув с высокого стеллажа тремпель, я начинаю переодеваться.
– В поселок, – натягиваю через голову тесную форменку. – «Бычок» приказал.
– Считай повезло, – отрывается от своей машинки Лука и звонко щелкает пальцами.
Клиент – химик Витька Полдушев, быстро извлекает из кармана робы сигарету, уважительно передает ее мастеру и подобострастно чиркает спичкой.
– М-м-м, – окутавшись дымом, довольно мычит Лука, и таинство продолжается.
Через пять минут, защелкнув на шинели ремень и шаркнув напоследок бархаткой по ботинкам, я подхожу к двери офицерской каюты и стучу пальцем в дверь.
– Ну что, готов? – блестя золотом погон на парадной тужурке, возникает в проеме Сергей Ильич. – На вот, держи. И сует мне в руки объемистую коробку.
Судя по весу и звяку, в ней что-то тяжелое и хрупкое.
Потом он исчезает и вскоре появляется в шинели и мичманке с «крабом», – пошли.
Скрипя ботинками по навощенному до блеска паркету, мы идем по офицерскому коридору, затем по широкому проходу матросского кубрика, уставленного по сторонам двух ярусными кроватями и, миновав скучающего у тумбочки дневального, выходим на лестничную площадку.
– Неси осторожно, – многозначительно поднимает вверх палец Пыльников. – Там, – кивает на ящик, – мадонна.
– Есть! – проникаюсь я сознанием и крепче перехватываю опоясывающий его шпагат.
Потом мы спускаемся по гулким маршам с пятого этажа, Сергей Ильич гундит под нос какую-то мелодию, а я, топая сзади, размышляю, что же такое в ящике.
Исходя из моих познаний, мадонна смазливая девица, изображаемая художниками, вроде итальянцами. Но если так, то почему звякает? Непонятно.
Когда выходим из казармы, капитан – лейтенант, словно читая мои мысли, интересуется, знаю ли я что такое мадонна?
– А то, – солидно, отвечаю я, и излагаю свое видение вопроса.
– Ну что же, ход твоих мыслей в принципе верен, – полуобернувшись ко мне, изрекает «бычок». – Только в данном случае это кофейный сервиз. У подруги моего приятеля торжество, купил по случаю в Мурманске, в «Березке».
– За валюту? – переложив коробку из руки в руку, уважительно интересуюсь я.
– Ну да, – щурится он на весеннее солнце. – Для такой женщины не жалко. Она известная актриса. А зовут Наталья Варлей.
– Ух ты! – удивленно пучу я глаза. – Это ж надо!
Фильм «Кавказская пленница» пользуется на флотилии неизменным успехом, его постоянно крутят на бербазе, а экипажи лодок берут с собой в автономки.
Зимой прошел слух, что Варлей видели в поселке, но все посчитали это очередной байкой. Оказывается, нет.
От предвкушения возможной встречи я даже всхлипываю и представляю, как все мне будут завидовать.
Но в голове сразу же возникает мысль, а не «разводит» ли меня «бычок»? Как водится на флоте, Пыльников горазд на розыгрыши и за ним не заржавеет.
– А вы того, не шутите, а, товарищ капитан-лейтенант? – чащу я ногами рядом с офицером, с надеждой заглядывая ему в глаза.
– У нас, Королев, только боцман шутит, – следует невозмутимый ответ. – Да и то, если с глубокого похмелья.
Поверив командиру на слово, я успокаиваюсь, снова включаю воображение и рисую в голове заманчивую картину встречи с кинодивой.
Получается хорошо, и я едва не роняю коробку.
– Я ж сказал осторожно! – аж подсигивает на месте «бычок» [13] . – Ни хрена кроме железа доверить нельзя!
13
Бычок – командир боевой части (жарг.)
Оставшийся отрезок пути мы идем молча, каждый занятый своими мыслями.
Миновав базовый Дом офицеров, у которого стоят несколько автомобилей и дефилирует празднично одетая публика, мы пересекаем обширную площадь, следуем к одной из пятиэтажек, заходим в пахнущий кошками подъезд и поднимаемся на площадку третьего этажа.
– Дзен-нь, – певуче доносится из-за оббитой дерматином левой двери, после нажатия «бычком» кнопки.
Вслед за этим внутри лязгает замок, она широко открывается и в проеме возникает рослый детина.
– О, Серега, проходи! – радостно гудит он. – Наташа, встречай гостя!
Откуда-то из глубины квартиры цокают каблучки, и в ярко освещенной прихожей появляется та, в которую мы влюбляемся на экране.
– Привет, Сережа, – хлопают пушистые ресницы и, приподнявшись на цыпочках, актриса чмокает моего командира в щеку.
– Ой, а это, что за мальчик? – обращает она на меня взгляд, и на щеках играют ямочки.
– Это не мальчик, а мой торпедист, – значительно изрекает Сергей Ильич. – Давай, Королев, заноси, – и делает соответствующий жест.
Я деревянно перешагиваю порог, осторожно ставлю у стены коробку и, сглотнув слюну, с видом идиота пялюсь на красавицу.
Она почти такая же, как в кино, только еще лучше и без Шурика.
Это явно веселит присутствующих, вся тройка переглядывается и весело хохочет.
После этого Наташа благодарит Пыльникова за подарок, а мне на прощание подает руку.
Она маленькая и изящная, как бы не раздавить.
– Ну, все, Королев, а теперь дуй через сопки в часть, – делает начальственное лицо Сергей Ильич.