В заповедной глуши
Шрифт:
Валька улыбнулся и раздельно сказал:
– Я
Служу войне.
Её священный дух -
Тот воздух, которым я дышу.
Дыхание вышибло из груди наёмника. Он успел удивиться, как сильно, незаметно и страшно ударил его тонкий длинноволосый пацан. Успел не понять– чем и как. И не ус-пел– пустить в ход нож. А потом алая боль разодрала лёгкие, сердце бухнуло и разорва-лось, как граната - и со страшной быстротой откуда-то сверху вытекли в рот, глаза, грудь расплавленные звёзды. И всё...
...Валька удержался на ногах и по-балетному приставил ступню к ступне. Дёрнул головой. Выдохнул. Ступня побаливала, но терпимо.
Изо рта наёмника на светлую бороду вяло вытекала густая кровь.
Мальчишка стремительно нагнулся, поднял автомат. Это был "хеклер-кох" НК53, под НАТОвский патрон 5,56х45.Из ячеек жилета убитого выдернул несколько сомкнутых в тройные пачки магазинов. Валька подскочил к окну.
Отсюда было видно хорошо. Зря Михал Святославич не оборудовал тут позицию. Валька видел кусты, видел за ними нескольких человек, поливавших огнём дом. Там был и пулемёт. Под его прикрытием ещё несколько перебирались к углам здания.
– Я
Служу войне.
Её священный дух -
Тот воздух, которым я дышу...
– повторил Валька. Аккуратно переставил барабанчик не-привычного прицела на минимальную дальность, переводчик огня - на фиксированную стрельбу по три патрона, отщёлкнул приклад на всю длину.
– Ну, посмотрим...
– проце-дил он, подходя к окну сбоку.
– Поглядим. Это вам за маму...
– коротко треснула очередь, и делавший перебежку боевик с разбегу ткнулся в траву раскрашенным лицом.
– Это за
206.
папку...
– пулемётчик судорожно привстал и опрокинулся вбок.
– Это за Витьку, за бра-тишку моего...
– второй номер пулемёта успел только дёрнуться в сторону,у него струёй брызнуло из виска.
– Это за Светку вам...
– сидевший за стволом дерева со снайперкой боевик вскинулся, схватился, роняя оружие, за шершавый ствол и пополз в траву.
Боевики заметались. Из окон дома полетели гранаты - одна, другая, третья, чет-вёртая - брошенные умелой рукой, они разрывались оранжевыми клубками беспощадного пламени. Вслед за ними из окна выскочил Михал Святославич с пулемётом наперевес, ещё в прыжке стреляя веером, перекатился, залёг, отполз... Следом выпрыгнул Витька, он звонко, во всю мощь лёгких кричал самозабвенно:
– Урррааааа!!! Бей га-дооов!!!
– Урраааа!!!
– поддержал Валька.
– Вперё-оод!!!
Страшно не было. И...
– Урррааа!!!
– загремело неожиданно - казалось, со всех сторон!!!
– Уррааа, нашиии!!!
– закричал Витька, вскакивая и махая карабином.
– На...
– Витька!
– коротко крикнул Михал Святославич. И, бросая пулемёт, ринулся к застыв-шему, словно окаменевшему на одном месте - с неловкой улыбкой и в неловкой позе, изум-лённому - Витьке. Всего на секунду он опередил махнувшего с крыши Вальку - и успел подхватить Витьку. Выпустив из рук карабин, тот начал медленно, неуверенно падать.
– Витька...
– Михал Святославич удержал мальчишку.
– Витька, ты что? Ты... как?
– Ой...
– изумлённо сказал Витька, делая судорожное движение - встать прямо.
– Как...
– он потрогал себя сзади и, подняв к глазам алую ладонь, произнёс отчётливо, всё с тем же безмерным удивлением: - В спину, гады.
И повис в руках бывшего спецназовца.
– Под лопатку, - прошептал Михал Святославич. И неверяще посмотрел на застывшего рядом Вальку.
– Зачем он... глупый...
Валька увидел под левой лопаткой друга, на пятнистой материи, тягуче капающее длинными вишнёвыми струйками чёрное пятно.
Витька быстро белел, рот его приоткрылся, влажно сверкнули зубы. Мимо пробе-жали несколько "паляунычников", за деревьями и кустами мелькали ещё - бойцы Имперс-кой Пехоты гнали растерянного врага вглубь леса, в болота и буреломы. Валька проводил их сумасшедшим взглядом. Коснулся рукой спины друга. И вдруг со страшным и стран-ным звуком рванулся куда-то в сторону.
– Куда! Стой!
– закричал Михал Святославич. Но тут же. Положив Витьку на траву, разодрал на нём куртку.
– Врача! Скорее же, пся крев!..
...Через какое-то время капитан Шеллинг понял, что с ним рядом остались только двое - Анри и этот прибалт, Казлаускас. Анри был совершенно спокоен и невозмутим, а вот Владас Казлаускас отчётливо трясся. Он бы, кажется, был не прочь вообще оказа-ться подальше от командира, но явно ещё больше боялся остаться один в лесу.
Наёмники остановились перед широкой прогалиной. Анри,повинуясь жесту Шеллин-га, скользнул через неё и тихо исчез в кустах - выучка бывшего легионера была великолеп-на. Шеллинг присел на корточки, держа оружие наготове.
– Откуда они взялись?
– Казлаускас прислонился к дереву.
– Ну откуда они взялись?!
– он бормотал по-русски без акцента, забыв, что "плохо понимает" этот язык.
Шеллинг не ответил, сам напряжённо вслушиваясь, всматриваясь и внюхиваясь. Но про себя подумал: собака. Собака привела помощь, это же ясней ясного. Будь всё прокля-то, он-то думал, что такое случается только в голливудских фильмах... С самого начала операция была обречена на провал.Шеллинг вздрогнул.Ведь было предчувствие.Было пред-чувствие... Стоп, это просто нервы. Собраться. Выйти из этого проклятого леса. Даже если придётся пожертвовать оставшимися людьми. Дойти до границы. Остальное - по-том. Он всё объяснит.
На той стороне прогалины Анри сигналил рукой...
207.
...Трое белорусов полулежали возле линии кустов недалеко от схрона, и Шеллинг улыбнулся - нет, удача ещё не до конца его оставила. Он вышел на засаду со спины. От-сюда был виден бок одной из машин - и два трупа возле неё. Кто-то из наёмников уже выходил сюда - и попал под огонь засады. Но на засаду есть другая засада...
– Анри, - Шеллинг еле шелестел. Показал легионеру на одного из белорусов. Тот согласно наклонил голову и залёг.
– Средний мой, - Шеллинг взял Казлаускаса за плечо.
– Вон тот - твой.