В зоне особого внимания
Шрифт:
Отпрошусь у Шенина, или потом скажу, что надо было по личному делу отъехать. Вроде ничего срочного у нас на повестке в крайкоме не стоит.
— Не-не! Я на рынок колхозный, хочу купить подарки для Чимиты, — мотает головой Бейбут. — И ещё соседям её вещи какие-нибудь… вчера дом у них сгорел! Дед с бабкой живы, но жить им негде, и вещей нет, получается.
— Тогда жди меня здесь, если раньше освободишься. Рынок-то рядом.
Управился я быстро, быстрее Бейбута — зачет мне поставили автоматом.
— Ну ты и нагрузился! — удивился я широте Бейбутовской
Он купил, помимо цветов, что-то в коробке, импортное, возможно, сапоги или какую другую обувь, набрал разных деликатесов, в том числе мясных, и мясо отдельно, ну и взял ещё постельное бельё и валенки, очевидно, для погорельцев!
— Чимита сказала, одежда есть у них, а вот зимнюю обувь вынести не успели, — пояснил Бейбут.
— А жить они где будут? — интересуюсь я.
— Этого я не знаю. Там у них на участке баня осталась, заночевать можно в ней, но жить… Дом новый строить? Эх, горе какое! А дед хороший, ветеран, фамилия смешная у него — Кора.
— Молодец, что помогаешь! А с жильём решим, не бросим в беде.
Чимита жила в своём доме, рядом с которым действительно виднелись свежедымящиеся руины.
— Зачем набрал столько? — смущенно целует восточная красавица моего друга.
Между прочим Чимита действительно хороша собой! И как я не разглядел её позавчера? Живет девушка с братом, тем самым, который пытался разобраться в ресторане с Бейбутом. Но сейчас крепыш с узкими глазами, но с русским именем Владимир встретил нас вполне дружелюбно. Пока знакомимся, замечаю старика в их окошке. Похоже, сосед-погорелец.
У брата с сестрой дом солидный, четыре комнаты аж! Достался от родителей. Те живы, просто сейчас в Москве работают. С интересом рассматриваю дом — ковры, печное отопление, но удобства во дворе. Зато есть электрический мангал! Бейбут уже кромсает баранину, будет шашлыки делать. Иду знакомиться с погорельцами.
Деду под восемьдесят, но он в полном порядке, а бабке 64 всего. Валенкам погорельцы рады больше, чем постельному. Им, кстати, сердобольные советские соседи уже натащили хлама всякого, половина из которого не пригодится точно.
— Ну что, Григорий Никифорович, поехали смотреть ваше новое место жительства? — весело говорю я, пытаясь подбодрить бедолаг. — Да, дом и вещи жалко, но вы живы, и это уже хорошо. Молодцы пожарные!
— Какие молодцы? Дом доломали! — ворчит бабка.
— Ну, а как? Он бы сам сломался, да ещё в тот момент, когда вы там находились. Могли и пострадать… Пожарные по инструкции действовали, — заступаюсь я.
— А куда нас теперь? — в голосе деда затеплилась надежда.
— Дома не обещаю, но квартира у крайкома есть на Глинки. Пустая, недавно инженер водоканала оттуда съехал. Собирайтесь, отвезу. Документы — ордер там и прочее, завтра оформим, — поясняю я. — Это, конечно, не свой дом, зато удобства в квартире, а не на улице.
Да, я уже вытащил из дома отвественного исполкомского товарища, который эту квартиру принял буквально перед самым Новым годом, тридцатого. Временно, конечно, селю, надо решать потом будет этот вопрос. Как? Пока не знаю, через исполком,
— Вы, Анатолий Валерьевич, оформите всё как полагается. Это жильё ведомственное, от овощебазы, резерв для крайкома, — ворчит исполкомовский дядя с одутловатым лицом и перегаром изо рта.
Квартирка в двухэтажном кирпичном доме очень даже неплоха. Хоть и всего одна комната там, но свежий ремонт, и имеется всё необходимое — кровать, диван, посуда. Разгружаю стариков, пообещав заехать к ним завтра, и возвращаюсь в дом прекрасной Чимиты, где мы просидели дружной компанией до позднего вечера, общаясь. Без спиртного обошлось. Наш военный в часть утром сам прибудет, и я с чистой совестью возвращаюсь к себе на квартиру.
Утром совещание бюро.
— Штыба, а ты почему служебное жильё раздаешь без согласования? — наехал на меня начальник финансово-хозяйственного отдела.
— Не успел согласовать, сегодня всё оформлю, — спокойно отвечаю я. — Там старики-погорельцы, найдём им что другое, переселим. А пока зимой куда им деться?
— У нас знаешь, какая очередь? И врачи и партийные работники! Вот приехал из Абакана новый сотрудник ко мне в отдел, могли бы его туда заселить. Это очень нужный человек!
— А старики уже не нужны? Ну, пожили своё, отработали, отпахали, и всё, теперь из категории «нужных» перешли «в ненужные»? — неожиданно заступился за меня Олег Семенович.
Недоброжелатель тут же припух.
— Мне доложили, что первого дом сгорел в Березовке, а там герой соцтруда живет — бригадир полеводов совхоза «Красный пахарь», герой-фронтовик, воевал на Ленинградском фронте. Что сделали, чтобы помочь? — строгим голосом продолжил Шенин.
Да неужели этот герой — мой Кора? А ведь похоже, что он! Ведь в Березовке один дом сгорел первого января!
Глава 10
— Разрешите, я доложу? — удивляя всех, встаю я.
— Ну, давай, — благосклонно кивает заинтересованный шеф.
Остальные члены бюро тоже оживились, ведь обычно я нечасто слово беру.
— Соседи приютили погорельцев на ночь после пожара и помогли вещами… Ну там, постельное им купили, валенки — зимнюю обувь Григорий Никифорович спасти не успел… А дом сносить придется и расчищать участок, но это летом. В квартире, куда я поселил пострадавшую семейную пару есть все необходимое, они довольны, — монотонно рассказываю я.
— Стоп! Какой квартире? Это получается, в ту самую, про которую сейчас Иван Максимович говорил? Туда ты их поселил?
— Туда. Не было других фондов, а решать надо было быстро, ведь на дворе не май месяц, — признаю я.
Собрание загудело, как пчелиный рой. Одно дело, я, пользуясь служебным положением, своих знакомых, пусть и нуждающихся, поселил туда без разрешения начальника отдела, и другое — помог герою соцтруда! И кто я после этого? Уже не прошаренный делец, который, пользуясь благосклонностью первого секретаря, выбивает своим знакомым не положенное им жилье, а политически грамотный коммунист, который вовремя отреагировал на проблему, требующую вмешательства свыше.