В. В. Емельянов РИТУАЛ В ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ

Емельянов В. В.

Не меньший интерес представляют ритуалы, намеки на проведение которых сохранились в надписях лагашского царя Энметены, жившего через поколение после Эанатума. Надпись на алебастровом сосуде, сделанная от имени этого царя, сообщает следующее: «Из (числа) 3600 человек за руку его он (бог.— В. Е.) взял, высокий скипетр определения судьбы Энлиль от Ниппура Энметене вручил» (Ent, 32 1 2:8). Точно такая же формула (однако без сообщения о даровании скипетра) содержится в тексте конусов Урукагины: «Когда Нингирсу, герой Энлиля, Урукагине царственность города Лагаша вручил, из (числа) 36000 человек за руку его взял, прежнее положение вещей он (Урукагина,— В. Е.) установил» (Ukg. 4 7:29–8:6). Та же формула, но уже с числом 216000 встречается в надписи на статуе В Гудеа. Ясно, что речь идет о ритуале избрания царя богом в присутствии огромного числа взрослых мужчин, носящих оружие и живущих своим домом (их–то и называли в то время словом «человек»). Выше, читая надписи Эанатума, мы уже видели различные части этого коронационного ритуала. К сожалению, реконструировать этот ритуал по синхронным источникам не представляется возможным. Поэтому воспользуемся несколькими текстами, дошедшими до нас от последних веков Шумера, и попытаемся сложить кусочки старошумерской мозаики в более–менее законченную картину. О начале обряда известно немного. В некоторых

текстах сообщается о гадании на кирпиче ниппурского храма Экур о судьбе кандидата — быть или не быть ему царем. После того как кандидат утверждается Энлилем (подробностей мы, к сожалению, не знаем), начинается сам процесс коронации. В гимнах Шульги, Бур–Сина и Ишме–Дагана приводится порядок, в котором боги наделяют будущего царя превосходными качествами через вручаемые вещи (а как мы уже знаем, вещи содержат в себе силу этих качеств) [51] . Вот самая подробная версия этого процесса, приведенная в коронационном гимне царя Исина Ишме–Дагана:

51

О наделении царя статусом энав Уруке см. 4, 256 и При ложение.

57. Энлиль, царь богов, 58. Над верхом и низом владычество мне вручил . 59. По приказу Нунамнира, 60. По открытому рту Энлиля, 61. Аи благосклонно ко мне обратился, 62. Стрекало и псалий руке моей даровал. 63. Ураш на свое святое колено меня поместила, 64. Нинлиль в своем сияющем сердце, 65. Дабы на высокий престол долгих дней меня по ставить, 66. Дабы черед моего жребия прекрасным сделать, 67. Дабы тело Энлиля мне обрадовалось, 68. Дабы Экур до захода Солнца осматривать, 69. Киур — великое место — судьбой мне назначила, 70. Энки, великий владыка Эреду, 71. Истинную корону высокую на голову мне водрузил, 72. Обо всем, что именем названо, […] 73. Семиухий советы мне дал. 74. Зуэн, любимый сын Энлиля, 75. К троку царственности ME собрал, 76. К престолу владычества превосходному [ME собрал] — 77. На долгие годы корона моя пусть свет излучает! 78. Нуску, визирь Энлиля, 79. Скипетр царственности мне вручил, 80. Силу Экура мне открыл, 81. Ужас места (моего) стояния для меня установил. 82. Сердце Энлиля беспредельно, пусть оно успокоится! 83. Нинурта, могучий герой Энлиля, 84. По приказу Нунамнира предстал мне, 85. Прекрасное слово Энлиля и Нинлиль он произнес для меня, 86. Срок моей царственности увеличил. 87. 87. В одеяние владычества меня одел — да будет он моей помощью! 88. В Экуре мне поклонился — 89. Спутник моей царственности пусть он! 90. Могучей дубиной, побивателем гор, 91. Великой силой правую руку мою он наполнил! 92. Уту справедливость, слово истинное в уста мои вложил. 93. Чтобы суд судить, решение выносить, народом управлять, 94. Истину превозносить, 95. Преступников хватать, злодеев казнить, 96. Чтобы брат брату правду говорил, отца почитал, 97. Старшей сестре слово поперек не говорил, о матери заботился, 98. Чтобы слабый перед сильным не склонялся, […], 99. Имущим не своевольничал, человек к человеку не нанимался, 100. Чтобы злых и строптивых выполоть, (а) справедливых вырастить, 101 Уту, сын, рожденный Нингаль, халабамне даровал. 102. Инанна — владычица, Небо и Землю наполняющая, 103. К своему любимому супругу воззвала, 104. В своем «змеином поясе» полноту сделала, 105. Свой взгляд жизни на меня бросила, 106. Свой сверкающий лик на меня подняла, 107. На ложе сияющем мне предстала. 108. Чтобы в Гипаре долгие дни проводить, 109. Владычество с царственностью сочетать, 110. Чтобы в Эанне […], 111. Чтобы в Урукуге, как дикий бык, я шеей мотал, 112. Чтобы Кулаб мой ужасный блеск покрывал,— 113. Слово священное неизменное мне она изрекла. 114. Энки, Нинки, Энуль, Нинуль, 115. Ануннаки, владыки предопределений, 11б. Хранитель Ниппура, заступница Экура, 117. Великие боги, вершащие судьбы, 118. Неизменное «Да будет!» мне прорекли. (5, 42–46)

Если теперь сопоставить отдельные моменты действа, получим следующее.

1. Кандидат на должность царя избирается посредством оракула (гадание на кирпиче) из числа взрослых мужчин шумерского города. Избирает его сам бог Энлиль, которому, судя по некоторым текстам, избранник предварительно приносит большее жертвы (чаще всего — трофеи, добытые в походах).

Избранность выражается в суждении благоприятной судьбы, назывании новым благоприятньгм именем и передаче избыточной жизненной силы, способной приводить народ одновременно в восторг и в трепет.

3. После избрания собрание богов передает царю различные аспекты власти вместе с инсигниями, в которых они содержатся.

4 Произносится одобрительный вердикт собрания богов, утверждающий полновластие избранного правителя,

5. После этого в ряде текстов Энлиль или Нинурта (в Лагаше — Нингирсу) даруют царю долгую жизнь и царственность. Причем если в старошумерское время сроки царственности могли быть ограничены, то в последние века Шумера царственность была уже практически вечной и определялась сроками жизни царей.

Такова реконструкция шумерского коронационного ритуала, следы которого сохранились в надписи Энметены. Еще один интересный намек на старый ритуал можно прочесть в тексте конуса Энметены. Здесь говорится о боге Энлиле, который в начале времен разграничил землю

между Лагашем и Уммой, и о правителе Месилиме, установившем на этом месте камень. Правитель Уммы камень разрушил, расколол и предал огню. С этого начались его преступления против Лагаша и против самого Энлиля. Разрушив пограничный камень, уммиец не погнушался и уничтожить престолы, воздвигнутые в честь богов на приграничной территории. После такого преступления его власть была обречена на поражение (6). В царских надписях Лагаша упоминание о пограничных камнях и стелах можно встретить не один раз — настолько сближены здесь понятия «границам и «властью. Царствует тот, кто имеет ограниченную территорию и не преступает чужих владений ни в каких случаях, кроме прямого приказания богов, Эанатум и Энметена оправдывают свои войны нарушением исконной справедливости, нарушением границ и престолов, установленных в честь верховных богов страны.

В связи с коронадионными обрядами возникает и другой вопрос: может ли царь быть лишен власти и если может, то каким способом? Пожалуй, единственный раз ритуал низложения царя встречается нам в большой надписи аккадского царя Саргона, где сообщается следующее: «Лугальзаггеси, царя Урука, оружием он (Саргон. — В. Е.) поразил (и в плен) захватил, в оковах к воротам Энлиля повел» (7, 34), По–видимому, царь, в оковах проведенный в «ворота Энлиля», находящиеся в священном Ниппуре, тем самым утрачивал право на власть. Впрочем, других примеров использования этого ритуала мы в текстах не встречаем; однако маловероятно, что такой ритуал низложения мог быть придуман самим Саргоном. Напротив, он воспользовался хорошо известным обычаем, впервые зафиксировав его на письме.

Большое число раз встречаются в царских надписях из Лагаша перечни жертв, приносимых богам с просьбой продлить жизнь правителя и поддержать его в очередном новом строительстве или на войне. Из других распространенных ритуалов следует особо выделить всевозможные именования: кроме уже описанного здесь именования царя встречается именование стел и статуй, воздвигнутых в честь различных богов (но чаще всего — в честь главного городского бога Нингирсу), а также именование прорытых каналов. По–видимому, считалось, что никакая вещь не имеет существования, пока ей не будет дано имя. Тем более это касалось вещей, посвященных богу.

Итак, мы видим, что в старошумерских текстах нет специального внимания к храмовому или общинному ритуалу, и все краткие упоминания последнего фигурируют в контексте военно–строительной деятельности царя, земельных сделок или проскальзывают в заговорах в помощь роженице. Первая по времени запись ритуала была осуществлена в Лагаше уже после династии Аккада, в эпоху правления Гудеа (XXII–XXI вв.).

• Ритуал в текстах Гудеа

Вероятно, первыми подробными записями ритуала в истории мировой культуры следует считать египетские Тексты Пирамид (XXV–XXIV вв.) и почти современные им надписи на статуях и цилиндрах Гудеа (XXII в.). Оба текстовых корпуса имеют определенную идеологическую функцию: если Тексты Пирамид предназначены для обеспечения умершему царю безопасного пути к воскрешению в загробном мире, то тексты Гудеа призваны помочь их составителю оправдаться перед божеством, предопределившим ему судьбу, и заодно перед потомством, которое в награду за славные деяния Гудеа должно будет постоянно кормить его дух жертвами. Жертвы: будут подноситься статуям Гудеа в месте поминовения — особом приделе храма, который назывался у шумеров вместо напоения водой».

Статуи Гудеа содержат весьма значительную, сравнительно с надписями предшествующих эпох, информацию ритуального характера. Информация эта касается важнейших праздников шумерского годового цикла — Нового года и священного брака. События эти происходили в Лагаше практически одновременно, о чем свидетельствует, например, фрагмент статуи Е: «В день Нового года, праздник Бау, в качестве брачных даров приносили; 1 жирного быка, 1 „травяную" овцу, 3 жирные овцы, 6 баранов–самцов, 2 ягнят, 7 гроздей фиников, 7 кувшинов лучшего масла, 7 плодов финиковой пальмы, 7 мер инжира… Таковы брачные дары Бау в прежнем храме с давних пор были» (V 1 -VI 4) [52] . Построив своей хозяйке новый храм, Гудеа увеличивает число жертв (вместо одного быка — два, вместо трех жирных овец — десять) и приглашает хозяйку храма войти в ее новое жилище. После водворения статуи Бау и своего покровителя бога Нингишзиды в новый храм Гудеа приказывает установить в храме и свою статую. Этой статуе, также как к изображениям богов, должны приноситься достоянные жертвы. Итак, мы видим, что под Новый год, когда совершается брак бога Нингирсу со своей супругой Бау, Гудеа возводит в ее честь новый храм и увеличивает число брачных даров, что дает ему основание требовать себе и своему изображению такой же чести. Почему Гудеа хочет уравнять себя с богами? Потому что он оказался способен на грандиозное строительство и на беспримерное до сих пор снабжение богов энергией, поступающей из пищи.

52

Все тексты Гудеа цит. по изд.: Edzard D. О. Gudea and His Dynasty. Toronto, 1997.

В надписи на статуе В все жертвы, приносимые статуе правителя, получили название ME, что в данном случае следует понимать как силы, необходимые для подержания загробной жизни правителя в Подземном мире. Эти силы передаются ему через его изображение, стоящее в храме. Точно такие же ME (жертвы–силы) имеет и каждый бог, ежедневно питаемый жертвами через свои статуи и символы. Здесь же сохранился краткий рассказ о процедуре освящения перестроенного храма Нингирсу. Гудеа сообщает о грандиозном празднике, включавшем в себя очищение храмового фундамента огнем, освящение первого кирпича в основании храма, удаление нечистых из города, временное упразднение всех должностных обязательств и социальных различий, даже об установлении справедливости, бывшей идеалом для шумерских правителей, и об изгнании всяческой вражды и распри [53] . Впрочем, более подробно сообщают об этом тексты Цилиндров Гудеа. В надписи на статуе R впервые упоминается обряд отверзания уст, чрезвычайно распространенный в Египте и Месопотамии. К сожалению, надпись серьезно повреждена, и. мы не можем с абсолютной точностью реконструировать ее контекст: В начале текста Гудеа называет себя «праведным пастырем, верным слову Нингирсу, приведшим в порядок власть ( биллуда) богов» (I 1—7), и сообщает о перестройке храма Нингирсу, а также об установлении «свободы» (букв, «возвращение к матери») (II 7—8) от поборов для главного плакальщика храма Наммахни. Далее идет несколько разбитых строк, в которых, по–видимому, говорится об установлении статуи Гудеа в «храме драгоценной женщины». После этого сообщается о том, что этой статуе «отверзание уст он установила (IV 3–4). Вполне возможно, что так делали и в более раннее время, но никаких сведений не сохранилось.

53

Перевод статуи В Гудеа. см.: Емельянов В. В. Древний Шумер. Очерки культуры. С. 292—300.