V.
Шрифт:
Развлекая собравшихся в боцманском закутке матросов описанием Паолы, Папаша Ход говорил о ней с какой-то не свойственной ему нежностью, будто только сейчас – раскручивая повествование – начинал понимать, что отношения полов таят в себе больше загадок. чем он предполагал, и что ему, в конечном счете, не дано постигнуть всей глубины этого таинства, ибо она не поддается измерению. Впрочем, после сорока пяти лет никакому пройдохе заниматься этим уже недосуг.
– Хороша, – произнес Хряк в сторону. Профейн посмотрел в дальний конец зала и увидел, как к нему сквозь густой табачный дым приближается Паола. Выглядела она как самая что ни на есть заурядная официантка с Ист-Мэйч. И куда только подевались стремительность зайчихи прерий на снегу и ленивая грация тигрицы на запитой солнцем лужайке?
Она улыбнулась ему – печально и как бы через силу:
– Решил снова записаться на флот?
– Нет, я здесь проездом, – ответил Профейн.
– Давайте махнем на Западное побережье, – предложил Хряк. – Береговому патрулю на их драндулетах в жизни не догнать мой «харлей».
– Смотрите, смотрите, – закричал коротышка Плой, подпрыгивая на одной ноге. – Перестаньте, ребята. Уймитесь. – И он показал пальцем на облаченную е кимоно миссис Буффо, которая внезапно возникла за стойкой бара. Зал затих, и моментально был заключен мир в сражении на подступах к двери между морскими и сухопутными силами.
– Ребятки, наступил сочельник, – возвестила миссис Буффо и, достав из кимоно боцманскую дудку, заиграла. В воздухе затрепетала страстная мелодия, и при первых же звуках, подобных нежным трелям флейты, у изумленных слушателей расширились глаза и приоткрылись рты. Благоговейно вливая божественной музыке, посетители «Матросской могилы» но сразу осознали, что миссис Буффо извлекает из скромных возможностей боцманской дудки мелодию «Это случилось в ночь глухую» [6] . Где-то в глубине зала юный резервист, которому доводилось выступать в ночных клубах Филадельфии, негромко запел. Взор Плоя просветлел.
6
«Это случилось в ночь глухую» («It Came Upon a Midnight Clear») – традиционный английский рождественский гимн. Слова Эдмунда Сирса, музыка Ричарда Сторс Уиллиса.
– Какой ангельский голос, – прошептал он.
Когда песнопение дошло до слов: «Мир на земле, в человеках благоволение дарует всеблагой Господь» [7] , Хряк, будучи воинствующим атеистом, решил, что больше не может выносить эту дребедень.
– От этой музыки брюхо сводит, – гаркнул он. Миссис Буффо и резервист озадаченно смолкли.
И какое-то время никто не мог понять, в чем дело.
– Выпить пора, – возопил Плой.
Этот вопль вывел всех из недоуменного оцепенения. Расторопные ребята с «Порывистого» тут же объединенными усилиями образовали сутолоку вокруг пивных грудей и, взметнув тщедушного Плоя над головами, авангардом бросились на штурм ближайшего соска.
7
«Мир на земле, в человеках благоволение дарует всеблагой Господь» – пятая строчка гимна «Это случилось в ночь глухую», одновременно – евангельская цитата (Лука 2:14). Одно из самых популярных в США пожеланий на рождественских поздравительных открытках.
На миссис Буффо, стоявшую в полный рост, как краковский трубач на башне [8] , обрушился мощный натиск атакующих, первая же волна которых смыла ее в таз со льдом. Плоя, простершего руки вперед, перенесли через стойку. Он ухватился за один из пивных кранов, и в тот же момент морячки его отпустили. Повиснув на ручке, он затем вместе с ней по дуге опустился вниз. Из резиновой титьки пенистой струей хлынуло пиво, поливая Плоя, миссис Буффо и две дюжины головорезов, которые обходным маневром зашли с тыла и теперь лупили друг друга до потери пульса. Передовая группа, которая забросила Плоя на пивную грудь, рассредоточившись, пыталась овладеть остальными кранами. Плоевский старшина, стоя на карачках, держал Плоя за ноги, готовый в любой момент отдернуть своего подчиненного и занять его место. Отряд с «Порывистого», выстроившись клином, протаранил толпу жаждущих. Вслед за ним сквозь пробитую брешь с безумным воем устремились но крайней мере еще шестьдесят изошедших слюной матросов, которые, орудуя руками и ногами – а кое-кто и пивными бутылками, – принялись расчищать себе путь.
8
С начала XVI в. колокольне церкви Девы Марии в Кракове использовалась как сторожевая башня. Впоследствии каждый час на ней играл трубач, внезапно обрывая мелодию в память о погибшем от татарской стрелы часовом.
Из своего угла Профейн какое-то время обозревал месиво матросских башмаков, расклешенных брючин и закатанных рукавов; из этой кучи то и дело выпадали бездыханные тела с расквашенными мордами, которые, взметая опилки, валились на усеянный битым стеклом пол.
Отведя взгляд от этого зрелища, Профейн посмотрел на Паолу, которая сидела на полу рядом с ним, обхватив руками его ногу и прижавшись щекой к черной штанине.
– Жуть, – произнесла она.
– Да, – согласился Профейн и погладил ее по голове.
– Ни секунды покоя, – вздохнула она. – Мы же все этого хотим, правда? Хоть немного покоя. И чтобы никто не цапал тебя зубами за задницу.
– Не переживай, – сказал Профейн. – Смотри-ка, Дьюи Гланде заехали в поддых его же собственной гитарой.
Паола, что-то пробормотав, уткнулась ему в ногу. Они тихонько сидели, не поднимая глаз на бушевавшее вокруг кровавое побоище. Миссис Буффо закатила пьяную истерику. Ее нечеловеческий рев доносился из-под стойки, отделанной под красное дерево.
Хряк, отодвинув в сторонку батарею пивных кружек, взгромоздился на полку позади стойки. В критические моменты он предпочитал роль наблюдателя. С высоты он жадным взором созерцал, как внизу его коллеги, подобно диким зверям, ведут борьбу за место у одного из семи пивных гейзеров. Хлеставшее пиво обильно смочило опилки, которыми был посыпан пол около стойки, и теперь на нем отчетливо рисовались замысловатые иероглифы, выводимые ногами дерущихся.
Снаружи раздался вой сирен, свистки и топот ног.
– Ой-ёй-ёй, – встревожился Хряк. Затем спрыгнул с полки и по стеночке пробрался в угол к Профейну и Паоле.
– Эй, старик, – произнес он с ледяным спокойствием, прищурив глаза, будто от сильного ветра, – шериф на подходе.
– Сматываемся, – сказал Профейн.
– Бабу возьми, – распорядился Хряк.
И они втроем пересекли зал, петляя между поверженными телами. По пути к ним присоединился Дьюи Гланда. К тому времени, как береговой патруль вломился в «Матросскую могилу», молотя дубинками направо и налево, четверка беглецов уже мчалась по переулку, параллельному Ист-Мэйн.
– Куда идем? – спросил Профейн.
– Куда глаза глядят, – ответил Хряк. – Шевели задницей.
II
Квартиру в Ньюпорт-Ньюс, где они в конце концов оказались, занимали четыре лейтенанточки и стрелочник угольного пирса по имени Морис Тефлон (друг Хряка), который был чем-то вроде главы этого семейства. За неделю от Рождества до Нового года все вместе выпили вполне достаточно, чтобы разобраться, кто же здесь обитает. Похоже, никто в доме и не заметил, что въехали еще трое.