Ва-банк
Шрифт:
— Я... люблю... тебя...
Я смотрел в ее глаза, как в зеркало, когда говорил это.
Похоже, мы оба опоздаем на работу. Плевать. Некоторые вещи куда более важны. Мы оба были обессилены после секса и едва могли стоять, так что я подхватил ее на руки и взял с собой в душ. Я полностью ее вымыл и позволил ей вымыть меня. Мы не разговаривали. Мы просто смотрели, прикасались, целовались и заботились друг о друге. После душа я завернул ее в полотенце и отнес в постель; и только после того,
— Тебе небезопасно выходить одной. Ты больше не можешь так делать. Мы не знаем, что у них на уме, а я не буду тобой рисковать, — я говорил ласково, но решительно, не уступая ни на йоту в этом вопросе и не собираясь это обсуждать. — Вот так.
— Серьезно? Но что в этом такого? — она выглядела удивленной, а затем одарила меня тем грозным взглядом, который я уже видел на ее лице.
— Нам неизвестно, что происходит в лагере Оукли и в лагере его оппонентов. Мы должны учитывать, что Оукли не спускает с тебя глаз, Брианна. Он знает, где ты находилась все эти годы, где ты работаешь, где ты живешь, и, вероятно, даже знает твоих друзей. Мне в ближайшее время нужно поговорить с Габриэль и Кларксоном. Они должны быть проинформированы на тот случай, если к ним подберутся, ведь они связаны с тобой. Твои друзья все знают, да?
Она печально кивнула.
— Я просто не понимаю, почему эти люди так хотят причинить мне боль. Я ведь ничего не сделала и, уж конечно, не хочу ворошить прошлое. Я просто хочу забыть все, что случилось! Разве это моя вина?
Я поцеловал ее в лоб и провел большим пальцем по ее подбородку.
— Здесь нет твоей вины. Мы с тобой просто должны быть осторожны. Очень… очень… осторожны, — сказал я, целуя ее в губы три раза подряд.
— Я ничего не хочу от сенатора Оукли, — прошептала она.
— Это потому, что ты не меркантильна. Большинство людей использовали бы его ради денег, чтобы оставить все в тайне. Ты этого не сделала, но они наблюдают за тобой, чтобы вовремя заметить, если ты что-нибудь предпримешь. И я уверен, что они приглядывают за тобой на тот случай, если враги Оукли попытаются добраться до тебя. По правде говоря, его политические враги меня беспокоят гораздо больше. Видео и осведомленность Оукли, делают его соучастником. Его совершеннолетний сын и друзья совершили преступление, а он их прикрыл. Оппоненты Оукли сочли бы такую информацию политическим кладом. Не говоря уже о по-настоящему отвратительном материале, чтобы продать во множество газет.
— О, боже… — она перекатилась на спину, вскинув руку и прикрыв ею глаза.
— Эй, — я притянул ее обратно, лицом к себе. — Ничего подобного не произойдет, понятно? Я должен убедиться, что они оставят тебя в покое по целому ряду причин. Во-первых, это моя работа, во-вторых, ты моя девушка, — я крепко удерживал ее лицо. — Ведь ничего не изменилось, правда? — я не отпускал ее, потому что мне нужны были заверения. Я должен был знать. — Прошлая ночь была… испорчена…
— Мои чувства не изменились, — прервала она меня, — я по-прежнему твоя девушка, Итан.
Я закутал ее в одеяло и медленно и глубоко поцеловал, давая тем самым понять, насколько мне необходимо было услышать эти слова. Тем не менее, я хотел от нее большего. Всегда большего. Как я мог пресытиться, когда она была такой сладкой, красивой и очаровательной?
— Мне очень жаль, что выдалось такое утро, — сказала она, скользя пальцем по моей нижней губе. — Я обещала, что больше не оставлю тебя, и я говорила серьезно. Мне жаль, что ты думаешь, будто я снова могу сбежать. Ты меня напугал, когда проснулся от своего кошмара, Итан. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.
Я поцеловал ее пальчик.
— Эгоистичная часть меня был так рада, что ты здесь. Увидев тебя, я испытал такое облегчение, что даже не могу передать те эмоции, которые прошли через меня, когда я убедился, что ты в безопасности и рядом со мной. Но другая часть не хотела, чтобы ты стала свидетелем этого, — я покачал головой. — Мне неприятно, что ты увидела меня таким, Брианна.
— Ты видел меня после кошмара, и это не изменило твоих чувств ко мне, — произнесла она.
— Нет, это другое.
— А в чем разница, Итан? Ты не делишься со мной… ты не впускаешь меня, — в ее словах снова послышалась боль.
— Я… я не знаю… я постараюсь, хорошо? Я ни с кем особо не разговаривал о произошедшем. Не знаю, смогу ли… но знаю, что не хочу грузить тебя своим темным прошлым. Брианна, это не та тема, которую я бы хотел обсуждать.
— Ох, малыш, — она провела пальцами по моему виску и посмотрела мне в глаза. — Я бы пошла на это ради тебя, — она внимательно за мной следила. — Я хочу стать для тебя настолько значимой, чтобы ты раскрыл все свои секреты, а также впустил меня в свою душу. Я умею слушать. О чем был тот сон?
Ради нее я хотел постараться быть нормальным, но только не знаю, смогу ли. Полагаю, я должен был с этим столкнуться, если хотел ее удержать. Брианна была упряма, и часть меня подозревала, что если я не захочу говорить, она так просто не отстанет.
— Ты очень важна, Брианна. Ты — это все, что имеет значение.
Я прошелся пальцем вдоль линии ее волос и снова поцеловал, вторгаясь в нее своим языком, наслаждаясь ее сладким вкусом и довольствуясь ее тихим одобрением. Но поцелуй все же пришлось прервать и столкнуться лицом к лицу со своим монстром.
Я откуда-то набрался смелости и глубоко вздохнул, перекатившись на спину и взглянув на застекленную крышу. День стал таким же серым, как и мое настроение и, похоже, дождь был неизбежен. Прямо в унисон с тем, где пребывали мои мысли… в непроглядном тумане. Брианна оставалась на своей стороне, ожидая, что я что-то скажу.
— Прости за прошлую ночь и за то, как повел себя позже. Я был чересчур властным, и это был перебор. — Я говорил очень тихо. — Простишь меня?
— Конечно же, прощу, Итан. Но я хочу понять причину, — она положила руку мне на грудь в области сердца и оставила ее там.