Шрифт:
ВА Х ТА
РАССКАЗ ИЗ СБОРНИКА "АНТИДОТ"
Она выбежала прямо под колёса. Шварц ударил по тормозам, хорошо скорость черепашья
Вдруг где-то неподалёку тяжело ухнуло. Через мгновение с той стороны, откуда выбежала эта голубоглазая дикарка, в просветы между домами пришла тугая взрывная волна. Джип ощутимо тряхнуло. На плотно припаркованных автомобилях заорала сигнализация, зазвенели стекла. Отъезжая, Шварц заметил в зеркале заднего вида двух выбежавших на середину узкой улицы полицейских. Остановились. Машут руками. Спорят? Побежали назад к месту взрыва. Повезло девахе! И тут Шварц вспомнил, где видел ее раньше.
***
– - Ё нэйм?
– - Екатерина! Семьсот сорок. Четыреста. Пятьсот тридцать два.
Шварц оглянулся. Это было его первое дежурство в многофункциональном центре АР-ЭФ. Огромный зал со стеклянными полукабинами, электронная очередь, всё как в цивилизованном мире, не считая обилия камер и вооруженных людей, подобно Шварцу несущих вахту. Ну и наличие аборигенов всех возрастов и темпераментов.
– - Ай ди?
Электронный переводчик добросовестно перевел на русский, но девушка, не дослушав, зачастила:
– - У меня вчера... в промежуток с пятнадцати до двадцати... при неизвестных мне обстоятельствах... неизвестными... была украдена сумка... с документами, удостоверяющими личность, персональным коммуникатором и личными вещами. Прошу оформить запрос... на идентификацию... и восстановление документов. На оплату... нового коммуникатора и штрафа... согласна.
Переводчик на инглиш заметно сократил её фразу, сухо выдав сидящему за столом чёрному клерку информацию о неумышленной утере и акцепту штрафа.
– - И это третий раз за два года, разиня какая-то, -- пояснил Шварцу парень за компьютером. Он распечатал на специальной бумаге направление на идентификацию с цветной фотографией соискательницы, снял и сличил со сканом папиллярные отпечатки. Всмотрелся в лицо, поставил личный оттиск, показал сизым пальцем направление в сектор "Д17".
Девушка взяла бумагу, мило улыбнулась, сказала: "Огромное спасибо, ебланы тупорылые!" и вышла.
Переводчик бесстрастно прошелестел про "фсэнкьюверимач иоанны пиип... непонятное слово... Угроза персоналу отсутствует".
Шварц усмехнулся - он понимал русский гораздо больше, чем значилось в личном деле. Его бабушку тоже звали Екатериной.
***
– - Мы не Шварцы, -- сказала тогда бабушка.
– Мы - Старцевы и Макаровы. Отец твой, царствие ему небесное, Старцев Алексей Леонидович, ушлый был товарищ.
"Вот тебе на!
– - подумал изумленный Шварц.
– - Новости! Я - Старцев?! Охренеть! Теперь понятно, откуда во мне столько дури и ненависти. Какая-то яростная готовность пожертвовать всем, пойти напролом... Изобретательно ломая устоявшиеся правила и нарушая нормы".
Вслух он произнес всего лишь:
– - Я прекрасно помню отца, бабуль. И все, что он сделал...
Понял, что надо отреагировать:
– - Нет, но надо же!
– добавил он.
– - Всегда думал, что мы -- сербские евреи из Германии.
Бабушка как-то брезгливо отмахнулась.
– - Когда Союз развалили, он обменами занимался, приватизацией квартир, и всем таким, -- продолжила она.
– - По мелочи, конечно. Это мы тут уже поднялись, когда исход начался, особенно перед войной.
– - Какой войной, бабуля?
– поинтересовался Шварц. Надо признать, что он не сильно удивился разговору - что-то такое подозревал и раньше.
Несколько лет назад бабушка подсунула ему русские книги, явно запрещенные. Для развития. Он пообещал прочитать, но какое к черту чтение в семнадцать лет? Да еще такие толстые и на таком сложном языке! Даже не на русской латинице. В конце концов, отец обнаружил это дело и устроил тёще скандал. Кроме матюков (теперь-то Шварц понимал, что это были именно они), долетали фразы типа: "Еле вырвались... Еле закрепились! А Вы нас подставить хотите?! Родина там, где жить хорошо! И не стреляют на улицах".
– - Какой войной, бабуля?
– повторил Шварц.
– - Их столько было.
– - Да, уже неважно теперь... какой. А тогда Алекс к дочке моей часто приходил. По работе - она ж паспортисткой трудилась, рядом со мной. Некуда тогда пойти было после института, в девяностые-то. Пристроила... И просто так он забегал. Вот и дозабегался.
– - А причем тут фамилия-то?
– спросил Шварц, прищурившись.
– - А притом! Тогда паспорта меняли. В старых, бессрочных, еще по три фотографии было. Шутили, что советский человек на всех них в одном и том же костюме. А главное, там тогда даже ламинации не было, все черными чернилами вписано. Вот он и дописал себе "-ич" к фамилии. Моей рукой. Ну и еще кое-где по мелочи... они тогда с Анькой подправили. В анкетах, в учетных карточках. Пятый пункт.
– - Это же незаконно?
– задал глупый вопрос, растерявшийся от новой информации, Шварц.
Бабушка только как-то недобро поморщилась:
– - Тогда это несложно было, главное знать... как и где. Ну и наглость иметь определенную, но этого ему не занимать было. Анька уже твоей сестрой беременна была. А новый паспорт у Лёшки уже стал на Старцевича. Поженились потом, она его фамилию взяла.
Уехали мы еще в том веке. Успели. Подъёмные застали хорошие. Тогда в Германии было... лучше, чем здесь. Записались уже Шварцевичами. Я-то через четыре года подтянулась. Раньше не получалось у них вызвать. Ох, и не по себе мне тогда было!