Вахтанговец. Николай Гриценко

Коллектив авторов

таки решила помочь и согласилась прийти к Н.О. домой. Еще была жива

его мать, чудесная, добрая Фаина Васильевна, и мы вместе с ней при­

готовились к этому священнодействию. Помню, что красила я краской

«Гамма», разводила таблетки гидроперита. Внимательно несколько раз

перечитывала инструкцию вслух и очень осторожно, прядь за прядью

крашу волосы нашему национальному достоянию, сама страшно волну­

юсь, что-то будет?! Одно дело покрасить себя, а тут сам Гриценко! А он

сидел очень смирненько,

покорно и только забавно поглядывал, то на

меня, то на Фаину Васильевну... Волосы покрасились хорошо! Нико­

лай Олимпиевич был красив!.. Все обошлось, роман наш не состоялся,

а в театр меня взяли!..

«Идиот». Епанчина - Елизавета Алексеева, Александра - Елена Измайлова,

Прошло много лет, мы уже встречались с Николаем Олимпиеви-

чем на сцене в других спектаклях. Как-то сидим в буфете в перерыве

репетиций, смеемся, разговариваем и, вдруг, Николай Олимпиевич спра­

шивает: «Агнесса, а ты помнишь, как я за тобой ухаживал?!» И мы оба

очень веселились, вспоминая этот забавный эпизод. А рассказала я это,

как милую шутку о великом артисте.

В непосредственном партнерстве с Николаем Олимпиевичем кро­

ме «Платонова», мне посчастливилось играть в спектакле «Живой

труп» Л.Н. Толстого и в трехсерийном телефильме «Тысяча душ»

по А.Ф. Писемскому. В «Живом трупе» Гриценко играл Федю Протасо­

ва, а я Сашу, которая приходит к Феде в трактир просить его вернуться

домой. И должна была я плакать при этом. Поскольку это для меня был

ввод и я не прошла нормального репетиционного процесса, то каждый раз

перед выходом на сцену я очень волновалась и готовила себя к «слезам»,

чтобы они непременно были в нужный момент. И вот, думая о «слезах»,

я уже за кулисами напрягалась и растрачивала попусту свои эмоции. Если

до выхода почему-либо «слезы» не наворачивались, я расстраивалась еще

больше. И вот однажды я поделилась своей «заботой о слезах» с великим

артистом. Он меня внимательно выслушал и говорит: «Да не думай ты

о слезах. Думай о том, зачем ты сюда пришла и что ты от меня хочешь.

А «слезы» у тебя сами польются, когда это будет нужно, если ты все пра­

вильно «проживешь». Ты еще будешь удерживать слезы, чтобы не лились».

Аглая - Людмила Целиковская, Аделаида - Алла Парфаньяк, Князь Мышкин - Николай Гриценко

Как

видите, важный урок Мастера - «действуй на сцене по правде прожи­

вания и любая эмоция будет подвластна». Спасибо ему за этот урок!

Театральные спектакли отживают свой срок, перестают существовать

и сходят со сцены. Их помнят только те, кто их видел и напоминают о них

сохранившиеся фотографии. А вот телефильм «Тысяча душ» живет на ки­

нопленке и останется для будущих поколений. Главные роли там играли:

Н. Гриценко - князь, В. Лановой - Калинович, В. Малявина - Настенька

и я - Полина, наследница тысячи душ. Роли были у всех замечательные!

И творческое общение с такими партнерами бесследно для меня не про­

шло. Каждая роль приносит опыт, а каждый партнер это новый урок.

До сих пор, вспоминая об этой радостной творческой встрече, я как-будто

бы слышу воркующие интонации Н.О. Гриценко...

Он был рожден для театра. Вся его природа жила атмосферой фантазии,

игры, придумывания. Он всегда был разный, часто до неузнаваемости. Ак­

теры рассказывают как легенду, что, играя Молокова в спектакле «На золо­

том дне», Николай Олимпиевич сделал такой грим, соорудил такие вскло­

коченные волосы и бороду, так внутренне перевоплотился, на все взирал

огромными выпученными от хмельного загула глазами, что его мама, Фа­

ина Васильевна - на премьере спектакля не узнала его и спросила: «Когда

же Коленька выйдет на сцену?» А по сценической площадке метался могу­

чий человек с неистовой увлеченностью и, казалось, что сама Русь разгу­

лялась и ходуном ходит! Это была глыбища! Немыслимая лавина красок!

47

«Идиот». Настасья Филипповна - Юлия Борисова, князь Мышкин - Николай Гриценко

Праздник актерского мастерства! И что бы он ни играл, во всех его ро­

лях было сочетание стихии, безграничной фантазии и размаха с точным

отбором красок и актерских приспособлений, свойственных только этому

образу, который Николай Олимпиевич сегодня воплощал.

Какой он был восхитительный дон Гуан в «Каменном госте» Пушкина

в спектакле, поставленном Евгением Рубеновичем Симоновым. Строй­

ный, красивый с баритональными нотами в голосе, с горящими от стра­

сти глазами, пылкий любовник! Вечный соблазнитель!.. Или совершенно

другой характер в «Памяти сердца» Корнейчука, где Николай Олимпие­

вич играл старого трогательного эстрадного артиста, пел куплеты и играл

на концертино. Ведь он научился играть на этом инструменте и не только