Вакансия для маленькой леди
Шрифт:
Они с Костей построили фабрику. О, чудо — карьер оказался богатым на золото и медь. За первые годы работы фабрика принесла такую прибыль, что опешил даже Руслан. Они стали миллионерами. Костя радовался, как ребенок.
— Я богат! Я богат! — он катался в пыли карьера, целовал грязную землю, и орал от счастья.
Только Константин мог так искренне веселиться шальным деньгам, которые посыпались на них с Русланом.
Через год закрыли дело о растратах в ювелирной компании «ДРАГМЕТ». Руслан пошел на сделку со следствием, и благодаря протекции со стороны казахстанских властей ему дали условный срок, а вскоре и вовсе сняли все обвинения. Он кинулся было в Кострому, но Олеся уже успела выйти замуж. Руслан не посмел тревожить ее и без того измученное неизвестностью и пережитой трагедией с Ангелиной сердце. У нее есть муж, другая фамилия и влиятельная семья. Ни к чему разводить войну. Это не сделает его маленькую леди счастливой.
Четыре года он прожил, вкалывая на карьере. В короткие отпуска мотался в Адыгею, к матери и отцу. Помогал по хозяйству, работал там на износ, будто он не миллионер, а простой рабочий.
Нога после стычки с бандитами никак не хотела заживать. Поврежденный сустав заменили на металлический, Руслан научился ходить без костыля, но периодические боли давали о себе знать каждый сезон. Его очень выручили в Израильской клинике. Здесь могла позволить себе лечиться только элита.
Президенты, известные звезды эстрады приезжали в Израиль, чтобы поправить расшатавшееся здоровье. По протекции самого министра Казахстана Руслана приняли в клинике, и в последний год он чувствовал себя намного лучше. Хирург действительно творил чудеса с поврежденным суставом.
После последнего курса лечения прошло полгода, и теперь Руслан летел в Москву, на повторную консультацию. Хирург проведет в Москве всего три дня, и к нему на прием будет пытаться попасть огромное количество людей. Руслан знал заранее — всех принять не смогут. Как ни печально, но этим миром управляли привилегии и связи.
Он остановился в гостинице «Националь». Секретарь забронировала для него огромный номер с вычурной мебелью из темного дерева. Руслан никогда не любил гостиницы. Ему не нравилась суета, круглосуточно царящая в Москве. Его душа требовала простора и высоты, а в столице России можно было задохнуться. Но ближайшие дни он проведет здесь, в роскошном президентском номере, и с этим придется смириться.
Его встреча с врачом назначена на завтра, а значит, сегодня он может провести время в свое удовольствие.
Руслан спустился в ресторан, внимательно изучил меню, прежде чем заказатьужин. С некоторых пор он стал придирчивым. Огромное количество денег на его счетах в собственном банке постепенно делали свое дело. По версии «Forbes» в прошлом году он увеличил свое состояние почти на пятьсот миллионов долларов и занял прочное пятое место среди пятидесяти богатейших бизнесменов Казахстана.
Официант вытянулся по струнке, предлагая фирменные ресторанные блюда. Руслан с легким пренебрежением заказал ужин и бутылку самого дорогого коньяка. Ему хотелось расслабиться в этот вечер.
Лед медленно таял на дне стакана с минеральной водой, коньяк стыл в красивом пузатом бокале на короткой ножке, а Руслан переписывался со своей юной невестой. Его смешила ее наивность и избалованность. Ему было уже тридцать шесть, и девятнадцатилетняя Дана казалась ребенком. Как она сможет воспитывать их общих детей, если она сама еще маленькая девочка?
Чем быстрее пустела бутылка коньяка, тем сильнее ныли раны, так и не затянувшиеся в сердце. Хоть Дана и была совсем юной, но она ни капли не напоминала Руслану Иду. Сестра так и осталась где-то глубоко в сердце. Она уже не снилась ему, нет. Не приходила по ночам. Он окончательно похоронил ее. Он тосковал только по одной женщине — его маленькой леди, ставшей женой жестокого Михаила Воронцова. По той милой и нежной Лесе, которая смотрела на него глазами Иды, и которую он хотел забрать в Астану.
От Даны приходили глупые сообщения, она слала ему смешные смайлики, но чем сильнее коньяк окутывал разум, тем меньше ему хотелось ей отвечать, и он просто отключил телефон, погрузившись в такую привычную за годы одиночества тоску.
Допил коньяк, расплатился по счету и поднялся в свой дорогой номер.
А потом, до самого утра, его мучили видения, в которых он бродил в густом тумане и искал кого-то близкого и родного. И этим близким и родным человеком была вовсе не Ида. На протяжении последних лет в кошмарах он мечтал обрести Лесю.
Знал, сердцем чувствовал — она в беде, тонет в непроглядной густой белой массе, что окутывала его со всех сторон. Только ему так ни разу и не удалось поймать ее за руку в этом густом тумане.
На следующее утро, раздраженный и не выспавшийся, Руслан приехал на встречу с израильским хирургом немного раньше назначенного времени. Прошелся по коридору арендованного офиса, с нетерпением постучал по наручным часам стоимостью несколько тысяч долларов, поправил серый пиджак из тончайшего хлопка. В приемной слышались женские голоса.
— Вы просто не можете нам отказать! Вы даже не представляете себе, на что мне пришлось пойти, чтобы привезти сюда сына! Пожалуйста, запишите нас на прием! — умолял сидящего за столом секретаря женский голос.
— Извините, все места на консультации были распроданы заранее.
— Я заплачу любые деньги, только примите нас, — продолжал звенеть дрожащий голос. Заплакал ребенок.
— Нет, ничего не получится. Свободных мест больше нет. Всего хорошего.
Дверь распахнулась, и Руслан едва уклонился, чтобы женщина с хнычущим мальчиком на руках не сбила его с ног.
— Простите, — не поднимая глаз, раздосадовано буркнула она Руслану.
И он узнал ее. Как в тумане, крепко схватил за руку.
— Леся! — против воли вырвалось из груди.
Она остановилась, как вкопанная. Пораженная случайной встречей, смотрела на него, не отрываясь. Ребенок у нее на руках на мгновение затих, и теперь на Руслана смотрели две пары заплаканных карих глаз. Мать и сын глядели на него именно так, как когда-то, десять лет назад могла смотреть Ида.
У Руслана что-то оборвалось внутри. Захотелось схватить ее, сгрести в охапку и осыпать поцелуями. Словно не было тех четырех лет, что он вкалывал на карьере. Была только она. Она одна, его маленькая леди.