Вакансия третьего мужа
Шрифт:
Около девяти вечера Инна мрачно посмотрела на датчик бензина.
– Поехали на заправку, – скомандовала она. – Иначе машина заглохнет, и домой мы пойдем на лыжах.
– Нет, – заупрямилась Настя. – По закону подлости мы уедем, а Котляревский выйдет. Белову же отпустили, значит, и его скоро. Давай я подожду, а ты съездишь. Сергей Иванович же тоже без машины, мы тебя вместе подождем, если что.
– Ты ж тут околеешь на морозе!
– Ничего, у меня угги теплые. И дубленка… И ты ведь быстро съездишь.
– Одна нога здесь, другая там, – пообещала Инна.
Вернулась она минут через пятнадцать. Нырнувшая в машину Настя была непривычно тиха.
– Ну что, не выходил?
– Нет, – даже голос подруги показался Инне каким-то не таким.
– Романова, случилось еще что-то, или ты все-таки замерзла?
– Нет.
– Что нет? – Инна вдруг встревожилась. – Давай, колись. Что не так?
– Да в туалет я хочу, – с отчаянием выпалила Настя. – Думала в кафе сбегать, так тут далеко, квартал. Вдруг пока бы я бегала, Котляревский бы вышел. Давай я сейчас немножко погреюсь и сбегаю, а ты покараулишь.
– Так-то я тоже бы сбегала, – задумчиво сказала Инна. – А бегать по очереди не хочется. Вот что, пошли внутрь.
– Куда внутрь? – глупо спросила Настя. Но Инна, не отвечая, заглушила мотор, выбралась из машины и бодро направилась по скрипящему снегу ко входу в ГУВД.
– Инн, может, не надо, – потянула ее за рукав догнавшая подругу Настя.
– Надо! – И Инна решительно нажала на пимпочку звонка у двери.
Открывший дверь сержант с явным недоумением посмотрел на двух разодетых фиф, представших перед его глазами. Миниатюрная рыжеволосая дамочка в стильной короткой шубке (в гламурном журнале его подружки, который он однажды перелистал в туалете, такая называлась «автоледи») показалась ему смутно знакомой. За ее спиной стояла настоящая русская красавица с платком на голове, из-под которого торчала толстая, в руку, коса, в дубленке и уггах. У рыжеволосой был решительный вид, у той, что с косой, – смущенный.
– Мы ждем своего друга из ваших застенков, – бодро заявила Инна и отчетливо увидела, как распахнулись в немом изумлении глаза у молоденького сержанта. Настя снова отчаянно дернула подругу за рукав, но Инна досадливо отмахнулась. – Оставить свой пост мы не можем, потому что не понимаем, когда вы выпустите его из чутких лап правосудия. Пропусти в туалет, мы ж женщины, нам угол вашего здания в качестве унитаза не подходит. Понимаешь, о чем я?
– Не положено. – Голос парня прозвучал на редкость неубедительно.
– То, что не положено, мы и без тебя знаем. Но мы журналистки из «Курьера». Я Инесса Перцева, это Анастасия Романова, если хочешь прочитать на полосу, как нас пытали в городском УВД, а когда писать хочешь, это ж пытка, сам понимаешь, то давай, включай фашиста.
Обалдело покрутив головой, парень распахнул дверь, давая Инне и Насте возможность войти внутрь, потом тщательно запер ее у них за спиной и приглашающим жестом указал в конец длинного коридора.
– Я пост не могу оставить, – сказал он. – Вы сами сбегайте, только по-быстрому. Там лестница на второй этаж, направо оружейная, налево туалет. Через десять минут подам сигнал тревоги.
– Нам десяти минут хватит, – успокоила его Инна, и они с Настей припустили по коридору. Заскочив в туалетную кабинку и заперев дверь, Настя облегченно перевела дух. Руки у нее немного дрожали из-за угрозы подать сигнал тревоги. За стенкой возилась Инна.
– Что за страна непуганых идиотов! – услышала Настя. – Романова, ты где-нибудь видала таких дураков? Учат их, учат антитеррористическим действиям – все без толку! Ты обратила внимание, что оружейная открыта?
– Нет, конечно. Я совсем о другом думала.
– А я обратила. Она открыта. Настежь. Там автоматы в ряд висят. Мы с тобой сейчас можем вооружиться до зубов и покрошить этого придурка внизу в мелкую капусту.
– Инна, пойдем быстрее отсюда! – плаксиво попросила Настя. – Ты понимаешь, что он сейчас спохватится, и нас прямо в туалете мордой в пол уложат.
– Щас. Спохватится он. Мало того что в здание пустил, так еще одних по коридорам бродить отправил. И где незапертая оружейная сам указал. Ой, нет, нам никаких врагов не надо. Мы сами справимся. А так – не ссы, подруга. Ну, то есть, наоборот, конечно. Ничего нам не угрожает.
Подругиной уверенности Настя не разделяла, и тревога отпустила ее только тогда, когда, от души поблагодарив так до конца и не пришедшего в себя сержанта, они обе оказались сначала на улице, а потом внутри машины.
– Все-таки ты авантюристка, – заявила Настя.
– Но-но-но, придержите ваши оскорбления! Если бы не мой авантюризм, у тебя бы произошел разрыв мочевого пузыря. И померла бы ты в муках от химического ожога брюшной полости. Спасибо бы лучше сказала.
– Спасибо, образованная ты моя, – сказала Настя, и они обе рассмеялись. К счастью, долго ждать им не пришлось. Распахнулась дверь, и на пороге появился Котляревский. Настя выбралась из машины и, оскальзываясь на снегу, побежала к нему.
– Сергей Иваныч!..
Котляревский удивленно повернулся в ее сторону.
– Ой, Настя, а ты что тут делаешь?
– Вас жду. Сергей Иваныч, ну что, вернут тираж?
– Нет. – Котляревский энергично потер рукой красное (наверное, давление поднялось, мельком подумала Настя) лицо. Тираж не вернут. Экспертиза на признаки экстремизма назначена на первое декабря. Если она пройдет успешно, то второго к вечеру нам вернут тираж.
– И мы не успеем его разнести, потому что в ночь на третье начнется день тишины, – горько констатировала Настя. – Здорово придумано. И новый нам негде напечатать.
– Дело не в том, что негде. Дело том, что его постигнет та же судьба. Ты на машине?
– Нет, меня Инна привезла. Вы домой? Мы отвезем.
– Нет, я в штаб. Там все наши сидят. Ждут. Довезите меня, или ты со мной?
– Конечно, с вами! – У Насти предательски дернулся глаз, когда она подумала, что в штабе наверняка сидит и Фомин.
В машине Котляревский приткнулся головой к дверце и закрыл глаза. Настя подумала, что он выглядит совершенно измученным. Трещотка Инна вела машину молча и сосредоточенно, так что ничто не мешало Насте погрузиться в любовные страдания. Правда, как всегда в последнее время, они были густо приправлены тревогой.