Вакцина смерти
Шрифт:
В буфете было немноголюдно – сказывался введенный карантин. Я предвидела проблемы с родственниками больных и искренне радовалась тому, что реаниматоров и анестезиологов это коснется в меньшей степени, чем остальных врачей. Именно из-за малого количества людей я сразу заметила Вику: ее разноцветные дреды ярким пятном выделялись на фоне белых халатов моих коллег. Да и сама девушка, облаченная в пушистый розовый свитер, желтую жилетку и голубые брюки, казалась творением художника-фовиста. Я с удивлением обнаружила, что Вика сидит за столиком в компании Александра Карелина и Леонида Кадреску. Похоже, девушка зря времени не теряла и отхватила себе самых симпатичных парней!
– Что это
– Вызвали на вскрытие, – ответил Кадреску. – Здравствуйте, Агния.
– Чье вскрытие? И почему вызвали вас? И кто…
– Я вызвал, – ответил за Леонида Александр. – Пришлось долго уговаривать родственников двух умерших пациенток, и только родные одной согласились. Другие написали отказ.
– А причина смерти?
– Отек легких.
– Профессор Рыжов тоже здесь?
– Нет, он остался в лаборатории, – покачал головой молодой человек.
– Все плохо, Агния, – уныло тряхнула дредами Вика. – Новые антибиотики не работают!
– Те, что закупили у «Медресурса»?
Все трое одновременно кивнули.
– Но ведь их совсем недавно начали применять…
– Да, и уже можно сделать вывод, что действуют они в лучшем случае через раз! – со злостью в голосе отозвался Александр, словно я была в этом виновата.
– Что-то странное творится, – пробормотал Леонид, задумчиво потирая подбородок. – Ребята Рыжова выяснили, что нам, судя по всему, придется иметь дело не с одним, а с двумя штаммами гриппа!
– То есть «испанка»…
– …не единственный вирус, от которого умирают люди, – закончил за меня Александр уже более спокойным голосом. – Инкубационный период «испанки» очень короток, и смерть наступает в течение первых трех дней – если не принимать мер. Но теперь выясняется, что есть случаи с инкубационным периодом от десяти дней до двух, а то и трех недель! Вы представляете себе, сколько за это время можно перезаражать народу?
– И в обоих случаях развивается пневмония? – недоверчиво уточнила я.
– Спонтанно и неконтролируемо! В результате «испанского» штамма, как правило, мы имеем эмпиему – гнойник плевры, а тот, другой, дает легионеллез…
– Ты шутишь! – выпалила я. – Болезнь легионеров?!
– Именно.
Это, несомненно, очень плохие новости. Хоть я и не являюсь знатоком в области вирусологии и терапии, однако знаю, что этот вид пневмонии является одним из самых тяжелых и смертность при нем достигает десяти-пятнадцати процентов.
– Дело в том, – продолжал Александр, – что поначалу в отличие от «испанки» новый грипп имеет вялотекущий характер. Больные жалуются на головные и мышечные боли, общую слабость. Разумеется, они принимают препараты от гриппа и считают, что поправятся в течение семи дней.
– Но не тут-то было! – подхватила Вика. – Те же симптомы характерны и для легионеллы-пневмонии, верно?
– Точно. Таким образом, симптомы вялотекущего гриппа маскируют пневмонию, а потом становится уже слишком поздно оказывать помощь: развивается быстропрогрессирующая лихорадка, расстройство желудочно-кишечного тракта, после чего начинается обширный отек легкого. Что интересно, хотя легионелле более всего подвержены курящие люди, в нашем случае курение значения не имеет: большинство пациентов, подхвативших эту заразу, как раз из тех, кто не балуется никотином! Метод окраски по Грамму работает в случае воспаления легких, вызванного «испанским» штаммом, но вот легионелла, хоть и относится к грамотрицательным микроорганизмам, для идентификации требует применения специальных методов окраски, в том числе метода флюоресцентных антител, серологических методов и так далее. Поэтому мы сначала никак не могли понять, почему течение заболеваний настолько различно, но теперь, наконец, все встало на свои места.
– И это нам нисколько не помогает! – констатировал Леонид.
– Я бы сказала, даже все усложняет, – пробормотала я, подумав в первую очередь о себе. – Значит, говоришь, длительный инкубационный период, да? – сказала я, обращаясь к молодому вирусологу.
– Да. И теперь мы точно имеем дело с эпидемией. Молитесь, чтобы она не переросла в пандемию!
Карпухин сделал глоток из своей внушительных размеров глиняной кружки, подаренной кем-то из коллег на последний день рождения. Эта кружка, больше похожая на супницу, полностью удовлетворяла представлениям майора о «хорошей чашечке кофе» – в его случае, разумеется, растворимого. Он ничего не имел против «порошка», обладающего тем же возбуждающим действием, что и кофе в зернах. Ну, а вкус… Майор успокаивал себя тем, что после первых двух чашек таких размеров он уже не ощущается, а значит, пьешь ты дешевое растворимое пойло или наилучший бразильский сорт, разницы никакой. Приходя на службу задолго до официального начала дня, Карпухин надеялся урвать для себя минут сорок абсолютного покоя. Обычно ему это редко удавалось, и сегодняшний день не стал исключением. Кто-то деликатно поскребся в дверь.
– Входи, стажер! – со стоном проговорил майор, безошибочно определив, что за дверью мог находиться только желторотый Пашка Трофименко. Ребята в его отделе быстро матереют и утрачивают понятие об элементарной вежливости. Павел пока не до конца оперился, а потому не успел окончательно обнаглеть – он все еще тактично стучал в дверь, собираясь войти. Майор редко ошибался в людях, поэтому уже сейчас видел, что сообразительный стажер пойдет далеко, если, конечно, не разочаруется в их общем деле. Умные честные ребята не задерживаются на службе. И толку-то, что переименовали милицию в полицию – разве от этого что-то кардинально изменилось? Работать остались все те же люди, несмотря на тотальную «чистку» в рядах защитников правопорядка, которая на самом деле являлась не чем иным, как способом избавиться от неугодных, составлявших, между прочим, элиту органов внутренних дел, не желающих мириться с самодурством высокого начальства. За это, собственно, они и пострадали, да и сам майор чудом избежал неприятностей.
Карпухин оглядел невысокого белобрысого паренька с россыпью веснушек на курносом носу и недовольно поморщился.
– Ну, что за пожар-то?
– Вам просили доложить, товарищ майор, что сегодня в десять часов состоится читка завещания профессора Кармина.
– Читка завещания? – переспросил Карпухин. – И кто просил это передать?
– Личный адвокат Карминых.
– Ты серьезно? – недоверчиво нахмурился майор.
– Ну, хорошая еврейская семья, товарищ майор, – вы же понимаете?
– Нет, не понимаю…
– Свой парикмахер, свой стоматолог, ну и, конечно же, свой адвокат – в порядке вещей, чего же тут непонятного?
– Умный ты больно, стажер, – пробурчал Карпухин, с грохотом ставя кружку на стол, так что кофе едва не выплеснулся. – А вот интересно, зачем это адвокату Карминых передавать что-то следователю, ведущему дело о его безвременной кончине?
– Бог его знает, товарищ майор… Хотя, если подумать, это действительно немного странно.
– Тогда собирайся, стажер, – вздохнул майор, снимая с вешалки кожанку, которой недавно исполнилось четверть века – он с трудом «разорялся» на новые вещи и с еще большим трудом расставался со старыми.