Вакуум
Шрифт:
Сначала он подумал, что Олеси больше нет, но оказалось, что она ещё держалась — только напряженные руки и остались на створках лифта. Учёная кричала, но скорее не от ужаса, а от ярости. Сержант подбежал к лифту и направил луч в шахту. Ему хватило доли секунды, чтобы разглядеть голову и тело мутанта. Несомненно, то была девушка. Когда-то давно. Глаза серые, будто пораженные катарактой; густые волосы облепили потное лицо, покрытое красной сеткой кровяных сосудов; и что самое страшное, из её огромного, не лишенного маленьких острых зубов рта торчала костистая красная рука, державшая Олесю за лодыжку. Тут же раздался вопль. Тварь провалилась в кабину лифта (он действительно оказался близко к проёму), а Владимир уже схватил насмерть перепуганную девушку за локоть. Он потянул её на себя, но тут же рука Олеси вырвалась из его хватки. Сила, с которой он держал девушку, по инерции повалила Владимира на пол. Снова разнёсся
— Нет! — разнёсся отчаянный крик сержанта. Эхо покатилось вслед за лифтом.
Он остался один.
XXVI
Новый план
Первое, что он хотел сделать, это, пожалуй, прыгнуть вслед за ней, в бездну, как тогда, в детстве. То был редкий случай, когда Владимир, ещё Вовик (как странно называла его бабушка) отдыхал с семьей в Сочи. Они были на яхте, и отец решил бросить сына в воду, научить плавать. «Учить» он собирался, конечно, подшофе. Никто его, почему-то не остановил (хотя мама потом сильно извинялась, а Владимир не понимал за что), поэтому отец, тогда ещё капитан, бросил его в воду, в бескрайнюю чёрную бездну. Падал он не больше двух секунд, но запомнил тот момент, словно он летел сквозь время и пространство. Именно это ощущение, пропажи тверди под ногами и бескрайнего полета всплыло в нём, набралось новых сил. Владимир стоял, держа фонарик в руке и не замечал, как свет дрожит. Если не прыгнет, всё равно его сожрёт тот пёс, а если свет спугнёт его, то эстафету подхватит та стрёмная дамочка и завершит начатое. Ему конец. Так или по-другому.
Но разум сбил с трона мышления эмоции, надел корону и начал предлагать варианты. Неожиданно, их оказалось не мало. Первая идея донельзя простая — спуститься по шахте либо на тросе, либо по направляющим лифта. Владимир подошел к порталу и подсветил трос, затем направляющие. Не вариант — фонарик (и автомат) закрепить ему негде, да и если б нашлось куда его прицепить, как минимум наполовину Владимир оказался бы в темноте. И значит он станет лёгкой добычей для твари с катарактой. Вторая идея, более реальная — найти аварийную лестницу и спуститься по ней. Это займёт больше времени, но у него будет автомат и фонарик наперевес. Ну, и призрачные товарищи смогут помочь советом — в шахте лифта навряд ли они смогли бы что-то посоветовать. Был и третий вариант, но Владимир его сразу перенёс в разряд экстренных решений, которые в списке идей не так далеко от самоубийства. Самоубийство? Тоже неплохой вариант выйти из положения. Но нет. Слишком уж просто для Контура и всех этих тварей. Если и помирать, то свернуть им всем кровь, а уж потом и в последний путь.
Владимир выбрал аварийную лестницу.
Но где её искать? За всё время, пока они петляли по коридорам комплекса, Владимир не понял логики этих тёмных коридоров. Однако он понимал, что больничное крыло не должно стать проблемой — их никогда не делали запутанной сетью, чтобы пациент так или иначе пришел к своему врачу. Это было логично. На практике Владимир встречал подобное почти всегда (и в бесплатных клиниках тоже), но он стоял не посреди больницы в центре города с уютной кафешкой «Больничная», а внутри кишок самого жуткого места планеты (хотя в последнем он засомневался). Единственная дельная мысль, которую ем подсказал «король»-разум — идти куда ноги несут. Владимир вскинул автомат, левой рукой прижав фонарик к цевью и направился вперёд, огибая койки, которым так и хотелось заскрипеть своими ржавыми колёсами. Тишина могла показаться не нужной — твари всё равно знали, что он здесь, но так сержанту было спокойнее.
Эхо упавшей капли разнеслось по пространству. Затем ещё одно и ещё. Пещера. Она снова в пещере, где нет света, где есть сырой воздух и бесконечные капли, падающие с потолка в лужи. Их эхо разбегается по овальным стенам и бежит дальше в пустоту. Но сырости не было. Стоял резкий и противный запах — во рту меди, а вокруг… серы? Боль нарастала от разбитого носа дальше к груди и уходила в живот. Лёгкие будто что-то сдавливало и покалывало. Плохое ощущение. В животе, где-то по центру, горело огнём. После боли к Олесе пришло последнее воспоминание — падение в пустоту и не успевший окрепнуть животный страх, что она летит вниз. И удар. И пустота. И тварь, что схватила её. Олеся приоткрыла глаза, но увидела ту же самую тьму. Дважды моргнула. Поняла, что тьма не кромешная. Учёная медленно повернула голову и увидела впереди искорки света, да именно бело-голубые искорки. Тут она услышала слабый треск проводки. И снова капли. Олеся присмотрелась и поняла, что искры рябью отражаются на полу. Залит водой. Прекрасно…
Она приподнялась на локтях и глянула вниз. Вода заливала открытую кабину. И страшно, и весело… Наверняка накопившаяся вода спасла Олесю от неминуемой гибели, столкнувшись с лифтом, но, с другой стороны, наступить на неё будет равноценно гибели. И кстати, что это вообще за место, чёрт возь… Олеся осекла мысль. Лучше не думать о нечто, что может тебя забрать. От греха подальше. Цаер нащупала холодный трос, такой же тугой как раньше, затем ладонь коснулась откинутого люка. Вход в кабину открыт, но вступать на пол было бы безрассудно. Смертельное поле тока, конечно, не покрывало всю воду, но рассчитать, как далеко лежал провод Олеся не могла. Да и вообще, вода ли заполонила пол? И кстати, что это вообще за место? Разве лифт не должен был приземлиться на том же уровне, что и генераторная? Олеся попыталась вспомнить, видела ли она ещё какие-нибудь кнопки на панели лифта, но память её подвела. Вроде нет. Но, с другой стороны, зачем-то ведь лифт опускался сюда?
Олеся подумала и решила, что преждевременно думать о воде, как о лаве, в которую нельзя наступать. Ток действительно не должен был протекать по всему коридору. Как минимум он должен был сильно ослабевать на пути к лифту. Олеся поняла, что должна сделать. Рука побежала по крыше кабины в поиске чего-нибудь металлического. Чего угодно. Арматура, проволока, автомат наконец (она горько усмехнулась), хоть что-нибудь. Вдруг ладонь остановилась на предмете, который и представить здесь Олеся не могла. Колесо, сантиметров десять в диаметре, и металлический крепеж, соединявший колесо с отломанной ножкой. Наверняка, оно упало с больничного этажа. Тем не менее колёсико не годилось для проверки — что с ним делать? Кинуть в воду и проверить, заискриться ли? Смешно. Нужно что-то придумать. И Олеся придумала.
Она развязала шнурок сначала правого, затем и второго ботинка. Связала их и прикинула длину. Вроде должны достать. Решила проверить наверняка. Опустила шнурок в чёрный проём люка, зная, что его кожаное тело не проведёт тока. Она опустила руку вплоть до подмышки и наконец шнурок встретился с водой, обмяк. Дело оставалось за малым. Олеся достала шнурок и сухим концом обмотала металлический крепёж колеса. Завязала его на узел. Она встала и подёргала шнурком и колесом. Ей сразу вспомнилось, как она играла со своей кошкой в родном доме на Петровской улице. Олеся улыбнулась, но воспоминание о доме так сильно задело её стальной нерв, что на секунду он снова ослаб. Ей снова стало страшно. Олеся покачала головой. Нет, нет, нет. Сейчас не до паники. Она положила колесо в ладонь, сверху кинула комком шнурок. Затем стянула с пояса флягу и быстро выплеснула воду на колесо. Благо, всю фляжку выливать не пришлось — шнурки быстро пропитались влагой.
Убрав фляжку на пояс, она вновь легла на пол. Чтобы колесо не оборвалось, она для начала взяла скользкий шнурок на полметра выше колеса. Шнурок растянулся, но не оборвался. Колесо медленно поплыло вниз, в темноту. Если повезёт, Олеся не почувствует тока. Если повезёт не сильно, то по руке пойдёт покалывание. Ну а если не повезет вовсе… что ж…
Пеняй на себя.
Всплеска воды ей не услышать, Олеся это понимала, поэтому просто ждала, что её разразит током и очень скоро — она опустила руку почти по локоть. Когда же рука погрузилась в пустоту чуть ли не до лопаток, Олеся поняла, что никакого покалывания или тока не чувствует. Шнурок по-прежнему туго тянуло вниз. Значит, в воде тока нет. Лучше уж был. Боле-менее легкая смерть по сравнению с предлагаемыми вариантами. Олеся усмехнулась, но горько, без веселья.
Следующий этап — плавно спустится вниз да без брызг. Олеся вытащила мокрое колесо и отвязала шнурки. Нечего гулять по темным коридорам с расшнурованными берцами. Она распутала их, а затем накрепко завязала. Всё, теперь в путь. И не бояться. Хотя бы попытаться не бояться.
Девушка медленно спустила ноги, крепко держась за край проёма. Руки задрожали, но неожиданно сильно. Годы атрофировали укреплённые альпинизмом мышцы. Олеся проклинала себя, что ленилась на тренировках в фитнес-зале. Руки сорвались, и Олеся упала в воду. В ледяную воду. По Олесе пробежались брызги и холод. Она вскочила и вышла из лифта, вбирая воздух. Капли стекали по её рукам, облепили футболку на спине. Мерзкий холод пробирал до костей. Вода быстро залила берцы. Пусть и неприятно, зато не смертельно. Олеся стояла, прислушиваясь — её падение и шаги могли услышать. Но похоже тоннель оказался местом безопасным. Будь какое живое существо в тоннеле, оно бы услышало Олесю не напрягая слуха.