Вакуумные цветы
Шрифт:
— Да. Она рассказала мне весьма затейливую детективную историю насчет того, что можно спуститься на поверхность в качестве наблюдателя и.., ну, вам это не интересно. Она сказала, что видела Уайета.
— Да что вы?
Да. Она сказала, что видела его с вами.
После очень долгого молчания, во время которого они не сводили друг с друга глаз, Борс брызнул в рот немного чая и произнес:
— Разумеется, это ошибка.
— Разумеется.
Ребел встала. Первым ее побуждением было схватить Борса и вытрясти из него правду. Вместо этого она улыбнулась. Эвкрейша никогда бы не отважилась на
— Я только надену скафандр и уйду. Извините, что побеспокоила. Воп voyage «Счастливого пути (фр.)», приятель. — Ребел поплыла к шлюзу. Борс настороженно за ней наблюдал. — Да. Вы не можете сделать мне небольшое одолжение? — Борс поднял брови. — Скажите: «Пожалуйста, откройте ящики с рисунками».
— Пожалуйста, откройте ящики с рисунками, — в недоумении повторил Борc.
По всей комнате бесшумно открылись шкафы. Один за другим выдвинулись ящики. В них было пусто.
— Боже мой! — выдохнул Борс. — Что вы сделали с моими акварелями? С моими гравюрами?
— Я их сожгла.
Борс вскочил с места, стал лихорадочно рыться в шкафу в поисках забытого рисунка, застрявшей в углу помятой гравюры, хоть чего-нибудь! И ничего не находил.
— Не может быть! — завопил он в отчаянии.
— Да, — с невозмутимым видом согласилась Ребел. — По правде говоря, не сожгла.
Борc поднял на нее глаза.
— Вы помните две мои коробки? Я вытряхнула их и сложила в одну акварели, а в другую гравюры. Чтобы добраться до них, надо было отключить охранную систему, но вы не поверите, какие инструменты можно достать, если иметь нужные знакомства, а у вашей полицейской подружки нужных знакомств хватает, я вас уверяю.
Говорила она слишком зло, слишком быстро. Ей так хотелось сделать Борсу больно, что его страдания только усиливали эту жажду. Эвкрейша сказала бы, что она зациклилась. Передохнув, Ребел подплыла к креслу, села и заговорила спокойнее:
— Коробки в целости и сохранности, но без меня вы их никогда не найдете. Одну я могу вернуть вам сразу же, безо всяких условий. За вторую вы должны заплатить.
Борс медленно вернулся на свое место.
— Я не предам свой народ, — решительно сказал он. — Даже если вы свалите в кучу все произведения искусства в Системе и подожжете их.
— Фу, как вы обо мне думаете! Ничего такого от вас не требуется. Отдайте мне Уайета, вот и все. Одну коробку по вашему выбору вы получите сейчас, а как только я переговорю с Уайетом с глазу на глаз, то скажу, где вторая. Ну как?
— Акварели, — уныло проговорил Борс. — Где акварели?
Никто не помнил, как называется этот город. Контейнер треснул более столетия назад, жители покинули его, а снаружи он зарос цветами. Маленький катер влетел сквозь брешь, где находилось когда-то осевое окно города, в его лишенное воздуха чрево и пошел на посадку. Навстречу, будто пытаясь его схватить, поднялись черные здания. Посадка была сложной — город все еще продолжал вращаться, разграбленные здания не стояли на месте.
— Сюда, — сказал Борс, Одинокое, расположенное на уровне тротуара окно теплилось желтым светом. Борс резко развернулся (желудок Ребел сжался в комок), сбавил скорость до скорости перемещения улицы и мягко посадил катер.
Старая тетка, которая провела их через воздушный шлюз, посмотрела на Ребел с явным неудовольствием.
— Не из полиции, — проворчала она. Это была та самая спускальщица, с которой Ребел видела Борса в Гисинкфоре. Комнату загромождала старинная техника: автоматические зонды, ранцевые ракетные двигатели, спутники-убийцы величиной с кулак.
— Наши планы немного изменились.
— Кхе! — Тетка взглянула на Борса и выставила вперед подбородок. — Это будет дороже. Сейчас идет волна полярных сияний, а когда будет следующая, я не знаю. Не люблю спускать людей, когда в атмосфере нет электромагнитного возмущения. Оно помогает скрыться от комбинов.
— Вы алчная старая разбойница, — сказал Борс. — Я не поддамся на такой грубый шантаж. Эта молодая дама займет место женщины из полиции, спуск будет по расписанию, как намечалось. И оплата как договаривались, или все отменяется.
Спускальщица спасовала перед его гневом.
— А-а, — протянула она. — Ну, тогда ладно.
Спуск стоил дорого, но зато не привлекал к себе никакого внимания. Как объяснили Ребел, восемь холодильных камер вморозят в груду дисперсного материала, а затем отбуксируют к центру естественного потока метеоров. Приближающаяся Земля подхватит весь этот ком, он упадет на рассвете, избороздив бледное утреннее небо огненными стрелами.
Остатки мусора сгорят в атмосфере, и тогда обнажатся холодильные камеры, аэродинамика которых обеспечивает подъемную силу. Простые кибернетические системы не дадут камерам рухнуть вниз, погасят их скорость и направят к условленной точке. Планирующий спуск закончится живописными всплесками белой пены, и камеры упадут в северной части Атлантического океана.
Затем они начнут потихоньку погружаться в холодную океанскую воду.
Но прежде чем камеры успеют достигнуть дна, к ним устремятся быстрые темные животные. Морские млекопитающие, потомки тюленей, которых приспособили для выполнения таких задач при помощи контрабандных мутагенов и биопрограммирования. Просунув головы в выступающие хомуты, они понесут камеры к берегу. Долгое и трудное путешествие, но вдали от всевидящих глаз комбинов, по крайней мере — теоретически.
На покрытом галькой берегу их будут ждать люди.
Ребел открыла глаза. Комната в форме улья, тяжесть нормальная. В трещинах голых каменных стен горит множество крошечных огоньков. Воздух холодный, даже слишком. Она посмотрела на женщину в красном платье с капюшоном.
— Я на Земле, — сказала Ребел.
— Да. — У женщины было истощенное лицо фанатички с резкими выступающими скулами и без бровей. Но говорила она приятным голосом и стояла вежливо наклонив голову. — Наша местность называется Буррен. Эта группа зданий — Приют. Здесь дом Божий.