Валдайские колокольцы

Ефетов Марк Симович

И снова дорога, дорога… Чем ближе к Валдаю, тем красивее. Машина рассекает ветровым стеклом зеленое великолепие леса, который набегает на нас с двух сторон, раздваивается и проскакивает в стороны. А новая красота впереди: лесные травы, как хлеба, — по пояс. Прохлада идет от этого зеленого моря. В ней, в траве этой, синеют, желтеют, лиловеют цветы, будто светятся разноцветные фонарики. Аромат врывается в окно автомашины. Поехать бы чуть потише, насладиться этой прелестью валдайских лесов, а в мыслях только одно: «Скорее! Скорее! Скорее!»

Славина мама молчит. Она

сидит так близко, что я чувствую ее локоть, слышу, как она дышит. И при этом ни слова. Лучше бы она говорила — ругала бы меня за то, что я первый потащил Славика в Валдай. Ведь с меня-то все и началось. И в лес я мальчишку брал, и к медвежонку привадил, и адрес валдайский дал — Киры Матвеевны, — куда можно было Славку на лето отправить. Все я.

А Нина Васильевна — ни слова. Только иногда односложное:

— Сколько осталось?

Я говорю, что два часа или там час.

И снова молчание. Конечно, про себя, должно быть, проклинает меня. Лучше бы уж вслух все высказала. Без слов чувствую, как она волнуется, ни на минуту не забывает о том, что случилось со Славкой.

38

Вот что случилось со Славкой. Когда он приехал, медвежат уже ни у Федотова, ни у Киры Матвеевны не оказалось. Они настолько выросли, что держать их дома, да еще с детьми, стало опасным. Медвежонок, которому почти год, может шутя и играючи так ударить когтистой лапой, что рану зашивать придется. Звереныш, правда, тут же заскулит, пожалев, что причинил такое своему другу и кормильцу, но ведь дела этим не поправишь. А если и поправишь, то только с помощью доктора.

Тут надо сказать несколько слов о Маргарите Павловне, матери Юрика. Ей-то и приходилось однажды зашивать рану мальчику, которого сильно поцарапал какой-то медвежонок. И вот она-то, доктор Федотова, настояла, чтобы подросших медвежат в доме не было.

Юрик пробовал спорить:

— Мама, а мы с ним будем очень осторожненько.

— Нет, — сказала Маргарита Павловна.

— Тетя Рита, — попросила Галочка, — а может быть, можно пока Машку оставить? Она у меня тихая, не то что Мишка — буян.

— Нет, — сказала Маргарита Павловна.

Тут уже Юрик взял Галочку за руку.

— Пойдем, Галочка. Раз моя мама сказала «нет» — это все.

— Я знаю, — сказала Галочка, — она доктор. А доктор всегда так: скажет — пей горькое лекарство или дай, чтобы тебя кололи, и плачь не плачь, все равно сделают, как доктор сказал. А потом бывает лучше.

Вышло, как сказала Маргарита Павловна: подросших медвежат отдали на дальнюю мельницу — ту самую, что на волжской воде работает. Мельник был большим любителем животных, умел с ними ладить. А детей на мельнице не было.

Узнав об этом, Славка спросил Якова Павловича:

— А что с Мишкой потом будет?

Федотов сказал напрямик — он обманывать не умел:

— Лето погостят на мельнице, а там решать будем. Что загодя гадать? Но думаю, придется отдать в зоопарк.

Так оно было на самом деле.

И вот Славка решил во что бы то ни стало пробраться на дальнюю мельницу, что была за Валдайским озером, не

так уж далеко от избушки, где река Волга начало берет.

В воскресенье Слава поднялся чуть свет, когда Кира Матвеевна и Галочка еще спали, отрезал себе полбуханки хлеба, взял соли и сахару и оставил на столе записку:

«Ушел к Мише. Вечером вернусь».

Кира Матвеевна обнаружила эту записку в восемь часов утра и тут же побежала к Якову Павловичу.

— Да, — сказал Федотов, — дело серьезное. До мельницы километров двадцать и дороги такие, что и взрослому человеку не мудрено заблудиться. А Славке и подавно. Надо парня найти.

От Валдая, как известно, до леса рукой подать. Вокруг города озера и леса. Яков Павлович позвонил в больницу жене, потом в детдом Уварову, условился встретиться с ними на развилке шоссе, кликнул Тарзана и отправился на поиски. Хотела пойти с ними Кира Матвеевна, просились Юрик и Галочка, но он никого из них не взял:

— Это дело охотницкое, не простое. Попытаемся сами. А если что…

Федотов не договорил и быстро ушел.

Вот как обстояло дело в воскресенье утром. А мы со Славиной мамой приехали в Валдай в понедельник, в середине дня.

К этому времени Славку еще не нашли. Побывали, конечно, на дальней мельнице, но мельник только руками развел:

— Медвежата в сарае. А мальчика никакого не было.

Федотов и Уваров ходили по лесу до глубокой ночи. Не отставал от них и Тарзан. Просмотрели все тропки и тропочки вокруг мельницы и на пути к ней, аукали, звали, стреляли в воздух — ничего. Пропал Славка.

39

Мы с Ниной Васильевной раньше всего подъехали к дому, где жила Кира Матвеевна. Дверь нам открыла ее приемная дочь Галя.

— Вы не волнуйтесь, — сказала она Славиной маме, — его найдут. Маргарита Павловна сказала, что человек может не кушать целую неделю и не умрет. Она ж доктор. И она, если сказала «нет», так обязательно будет нет, а если сказала, что найдут, значит, обязательно найдут… Ну, что же вы плачете?

— Я не плачу, Галочка. Я не плачу. Это так… — Она прикладывала кончики косынки к щекам, как прикладывают промокашку к тетради. А щеки все равно были мокрые. — Галочка, а где Яков Павлович?

— Он там, у себя. Все к нему звонят. Из молокозавода со смены все пришли и хотят идти в лес. Только меня и Юрика не пускают — говорят, маленькие. А мы разве маленькие?

— Маленькие, Галочка, совсем маленькие. Ох…

Галочка молчала. По всему видно было, что она хочет помочь в беде, что ей очень жаль Нину Васильевну.

— Знаете, тетя, — сказала Галочка. — Юрик уже совсем не маленький. Он за грибами ходит в лес — далеко-далеко. И дома все-все по хозяйству делает. Ну почему Юрика не пустили? Мы и Якова Павловича просили пустить нас в лес. Он говорит — нет, и все. Юрик хотел, чтобы в лес колокольцы взяли, чтобы там звонили в них и звонили — может, Слава услышит их и откликнется. Но Юрин папа сказал, что не надо. «Без колокольцев найдем». А вы Якова Павловича и не знаете. Он, если за что взялся, обязательно добьется. Тетя Кира у него в райкоме.