Валентинка от босса

Манич Мария

— Мне казалось, — говорю и облизываю пересохшие губы, — мужчин заводят подобные игры.

Не знаю, откуда во мне взялись дерзость и смелость.

Паша делает недвусмысленное движение бедрами, задевая сквозь тонкие черные строгие брюки мое самое чувствительное место между ног. С губ слетает предательский стон.

— О да. Я заведен не на шутку. Опасно играть в такие игры с голодным мужчиной, девочка.

— Так поешьте, кто вам мешает?

С рыком Паша притягивает меня к себе, вгрызаясь в мои губы, давая понять, что именно сейчас он хочет

съесть. Какое-то время делаю попытки сопротивляться, просто для виду, они настолько вялые, что мне самой смешно. В конечном итоге сдаюсь.

Обвиваю руками мужскую шею, размыкаю губы, впуская его в себя.

Это просто поцелуй. Один поцелуй. Ничего такого. Мы чужие друг другу люди, которое немного сошли с ума. Иначе не знаю, как объяснить наше столкновение. Нужно обозначить границы, в первую очередь для себя. Хочу обезопасить себя, насколько это возможно, мне нужна дистанция. В этот раз, если он будет, я просто так не лягу с ним в одну постель. Прерываю едва начавшийся поцелуй, глядя в безумные глаза Паши, выдыхаю:

— Вы не подумайте, что я вас целый год ждала. У меня парень есть.

— Да? Ну и где сейчас этот твой парень?

Ненужные мысли вылетают из моей пустой блондинистой головы, когда его горячий язык скользит в мой приоткрытый рот и сталкивается с моим. Пока

Паша хозяйничает у меня во рту, мои бесстыдные руки живут своей жизнью. Изучаю его спину, пальцами обвожу лопатки, глажу шею, сминаю пиджак на его плечах. Я так соскучилась по нему, по его телу, по его горячей коже.

Он ненадолго отрывается от меня. Пристальным взглядом шарит по моему лицу, застывает на припухших губах, я порочно прикусываю нижнюю губу, смотрю на него в ответ через дрожащие ресницы. Паша пожирает меня голодным взглядом, от которого по телу бегут тысячи мурашек, быстро расстегивает пиджак, мои руки сразу скользят по гладкой ткани рубашки, обнимая его. Возвращается ко мне, притягивает ближе.

Лифт скоро доберется до своей конечной точки, а мне еще хочется повторить немного безумств перед тем, как ворваться в свою серию реальность. Но Паша не спешит возобновлять поцелуй. Протягивает руку, касается моей головы, поглаживает затылок. Хочется замурчать, как кошке, от такой простой ласки. Паша резко срывает заколку с моих волос, звук оповещает о том, что она улетела на пол.

— Эй!

— Ненавижу эту штуку на твоих волосах.

— Так все дело в волосах? — бормочу, когда он нагибается, целует мой подбородок, спускаясь к шее, слегка покусывая нежную кожу, от удовольствия мои глаза закатываются.

— Девочка, ты идеальная. Я слетаю с катушек от одного твоего вида. Меня даже твой голос будоражит… Хочу разговаривать с тобой, хочу смешить тебя, чтобы услышать, как ты смеешься для меня. Ты такая живая, звонкая, настоящая. Хочу слушать тебя, — опять отстраняется, устанавливая между нами зрительный контакт, и жестко добавляет: — Но сначала тебе придется выслушать меня. Я хочу, чтобы то, что было между нами, наконец, отошло на второй план. Выслушаешь меня?

Киваю.

Паша

снова тянется ко мне, и я встречаю его на половине пути.

Я очень по нему скучала. По его вкусу, запаху. По ощущениям, которые Паша мне дарит. Моя жизнь как будто была под фильтром «сепия» до этого момента. Теперь все заиграло новыми красками. Забурлило. Заискрилось.

Лифт плавно поднимается, нигде не останавливаясь, а мы продолжаем целоваться как безумные, отдаваясь полностью накатившим на нас чувствам.

Лифт словно заколдованный в этом здании, все самые значимые моменты этих трех недель случились у меня именно в нем.

— Здесь поговорим? — выдыхая после сумасшествия, которое мы творили последние пару минут, Спрашиваю я

Мы выходим из лифта на последнем этаже, он оказывается никем еще не был занятым и имел совсем пустынный вид. Здесь холодно, гуляет сквозняк. Кое-где лежат остатки строительных материалов. Я ежусь. Паша, увидев это, сразу притягивает меня к своему боку, чмокнув в висок. Я таю, как мороженое на солнышке, еще чуть-чуть — и опять превращусь в кисель.

— Давай не здесь? Разговор предстоит длинный…

— Согласна. Тогда где?

— Ты во сколько заканчиваешь?

— Обычно как повезет, — пожимаю плечами, — сегодня планирую уйти в восемь.

— Хорошо. Я тебя заберу. А сейчас мне пора спустится к Диме. Думаю, он уже пообедал.

Мы мягко улыбаемся друг друга, вспоминая оставшегося в кафе мальчика.

— Мне понравился твой сын.

— Ты ему тоже. Это у нас, видимо, семейное. — На этих словах Паша нажимает на кнопку, вызывая к нам новый лифт.

— Паш, я тебе ничего не обещаю. Но я послушаю, что ты скажешь, и даже постараюсь не перебивать. Только не думай, что это, — показываю на лифт — что-то изменило между нами.

Паша хмурится, но кивает.

— Я помню про парня. Но и это мы обсудим. Вечером. Хорошо?

Соглашаюсь и, махнув рукой, ухожу в сторону лестничных пролетов. Мне нужно спуститься всего на пару этажей, поэтому я решаю немного пройтись.

На работе никто не заметил мою задержку на двадцать минут. Все заняты своими делами. Я делаю себе кофе, сажусь за стол и принимаюсь перебирать бумаги с мечтательной улыбкой на лице.

Артем возвращается в офис ближе к пяти часам. Проскакивает мимо нас с Ларочкой и закрывается у себя.

Моя душа поет и танцует тверк, предвкушая поездку домой, ровно до того момента, как Артем Сергеевич не просит зайти к нему в кабинет.

26 Глава

Я уже несколько минут стою в ожидании, когда же Артем обратит на меня внимание. Он вышагивает по своему просторному кабинету вдоль панорамного окна и громко с кем-то разговаривает. Я не понимаю ни слова. Это какая-то смесь турецкого, английского и русского. Артем знает турецкий? Именно поэтому на встречу с предполагаемыми партнерами мы так и не заказали переводчика?