Валерий Харламов
Шрифт:
В третьем периоде канадцы сократили разрыв в счете. Но в последние семь минут матча получили еще три пробоины от русских. Михайлов, Зимин и Якушев довели счет до неприличного для родоначальников хоккея. Бобби Кларк, названный лучшим канадским хоккеистом в этом матче, заметил: «Если бы счет был — 5:4, можно было бы в чем-то сомневаться, но сегодняшний итог безапелляционен».
«Мы смотрим хоккей в 1972 году с канадцами у телевизора, наши проигрывают. 0:2. Ну, всё, думаю, сейчас похоронный марш заиграет. Заиграл действительно. И вдруг Женя Зимин забивает первую шайбу. Мы у телеэкранов воодушевились немножечко. Потом Володя Петров вторую шайбу забивает. И тут, наконец, Валерка
27
Документальный фильм «Валерий Харламов» (из цикла «Живая история», 2007 год).
Поразительный эпизод случился в концовке встречи. Минут за десять до конца третьего периода исполнительный директор Ассоциации игроков НХЛ Алан Иглсон сказал представителю советской делегации Андрею Старовойтову, что организаторы по заведенной на родине хоккея традиции определили лучшего игрока матча. Им с советской стороны, «разумеется», как отметил канадец, стал Харламов. Организаторы хотели бы, чтобы игрок не уезжал сразу после игры в раздевалку, а получил приз. Передать это Харламову они попросили Старовойтова.
Харламов в этот момент отбывал двухминутный штраф. Старовойтов спустился к игроку и передал ему слова Иглсона. «Лучшим, говорите, признали. Да я сейчас такое сделаю!» — расплылся в своей обворожительной улыбке Валерий Борисович. И, выскочив на лед, начал феерить. «Только его выпустили на поле, как он подхватил шайбу и минуты полторы гонял ее по площадке, не отдавая даже своим, а чужие ничего сделать не могли. Стадион был потрясен таким дриблингом…» — вспоминал Старовойтов.
«С мистера Харламова, когда он был на льду, нельзя было спускать глаз ни на секунду. Я понял это после первой же встречи осенью семьдесят второго года, когда он забил мне два гола. Он бросал шайбу сильно, точно и, что опаснее всего, часто неожиданно», — скажет позже вратарь канадцев Кен Драйден.
В конце игры стадион еще раз взорвало. «Форум» бурлил как вулкан, только не от ликования, а от негодования. Болельщики стали бросать на лед всё, что у них было под рукой. Зонтики, сложенные вчетверо газеты, даже курительные трубки. Дело в том, что в то время, как советские игроки стали стягиваться в центральный круг, чтобы обменяться рукопожатиями с соперниками, как они к этому привыкли, канадцы, понурив головы, словно нашкодившие школьники, тихо ушли со льда через открывшуюся у борта калитку.
«Никогда не забуду, как зрители улюлюкали нам вслед, — писал в книге «Гром и молнии» Фил Эспозито. — Они материли нас буквально с трибун. Такого позора в своей жизни я больше никогда не переживал. Я тогда откровенно сказал на всю Канаду: не наша вина, что русские играют так хорошо. О том, что у них есть сильные игроки, мы ни черта заранее не знали. Мы думали, что эти комми только идеологически накачаны. А у них оказались мускулы, быстрые ноги и острые клюшки». Уход со льда без традиционного рукопожатия — этот некрасивый жест канадцев — потом критиковали и симпатизировавшие им до игры местные журналисты. Мол, если проигрываете, то не грубите, не теряйте своего достоинства. На следующий день после матча, 3 сентября, вся Канада сникла, будто погрузившись в национальный траур.
А когда игроки сборной СССР остались на льду одни, грянули аплодисменты. Искушенные канадские болельщики признали талант советских хоккеистов. Наши вернулись в раздевалку счастливые, едва не падая с ног. «Ребята не обращали внимания ни на ушибы, ни на травмы, а после игры все едва дышали, едва добрались до раздевалки. Но были счастливы, и потому к следующему матчу, к сожалению, нами проигранному, готовились так, как будто трудная победа потребовала не слишком много сил», — признавался Валерий Харламов.
После матча в раздевалку советской сборной забежал взволнованный от счастья посол СССР в Канаде: «Спасибо за всё, что вы сделали сегодня, — я такого и за 20 лет бы не сделал. Мы сегодня договорились с канадцами о поставках пшеницы на пять лет вперед!»
Тогда на свитерах хоккеистов не писали фамилии. Более того, болельщики не знали советских игроков в лицо, а диктор на монреальской ледовой арене всякий раз, когда называл фамилии, неизменно их «коверкал». Журналист Владимир Дворцов, в ту пору спецкор ТАСС, освещавший серию, вспоминал, что из всего советского состава «более или менее правильно именовали лишь одного Анисина, и то потому, что в Северной Америке было довольно распространено лекарство под названием “Энисин”». Но после матча в Монреале советских хоккеистов узнавали на каждом шагу, где бы они ни появлялись. Для них было непривычно, что к ним сразу бежит толпа людей, всем им были нужны автографы, причем каждый непременно хотел поговорить с Харламовым.
Канадские хоккеисты были ошеломлены его игрой. «То, что он делал с канадскими игроками, было для них очень пугающим. Канадцы всегда смотрели на Харламова с открытыми ртами. Они просто не могли принять его. По их меркам он был просто тощий парень. Но на льду он становился фокусником», — писал живущий за океаном известный историк хоккея Артур Шидловски. «Клянусь, что теперь все до одного в Канаде знают, что отчество Валерия Харламова — Борисович, а Владислава Третьяка — Александрович. Всё было приготовлено для великого торжества канадского хоккея. Но приехали русские и всё испортили, показав 60 минут такой игры, какая нам никогда не снилась», — писал вратарь канадской сборной Кен Драйден в вышедшей спустя год после суперсерии книге «Хоккей на высшем уровне».
Гарри Синден, который был тренером канадской команды в 1972 году, сразу же после первой игры понял, что Харламов, с его «глубиной мастерства», является ключевым элементом российской атаки. «Он был нашей главной мишенью. Каждую ночь меня терзали сомнения, как же справиться с этим парнем. Он был настоящий динамит», — признавался годы спустя Гарри Синден. И добавлял: «Тот факт, что Харламов никогда не играл в НХЛ, ничего не значил. Доказательство его ценности состояло в том, что в качестве игрока он преуспел против самых лучших защитников в мире. Серж Савар, бывший игрок “Канадиенс”, полагал, что Харламов — один из величайших игроков, которых он когда-либо видел, и это мнение было достаточно показательно для меня».
К советской делегации во время матчей в Канаде был прикреплен канадский тренер, медик, механик, знаток русского языка, словом — мастер на все руки Рик Нунан. Он был единственным канадцем, который имел регулярный доступ к советской раздевалке. «Я стоял позади российской скамейки, — вспоминал Нунан. — Когда счет стал 2:0, я посмотрел на канадскую скамейку, они держались довольно высокомерно. При счете 2:1 они были всё еще довольно дерзкими. Когда на табло загорелось 2:2, они задались вопросом, что происходит. Затем были 5:3, 6:3, 7:3».