Валет Бубен
Шрифт:
– Значит, не хотел, чтобы хоть какие-то концы оставались. Ведь при желании тому, кто его завалил бы на зоне, можно было яйца в тиски зажать, и он бы рассказал все, что знал, и дальше, сам понимаешь, по цепочке. А так – хлоп с вертолета, и хрен чего найдешь.
– Ну, это понятно. Ну а чем же все-таки Железный Стилету не угодил?
– Вопрос, конечно, интересный. Но и ответ найдется. Помнишь, когда я сам на зону пришел по делам разным?
– Конечно, помню, братва рассказывала, как ты там в яме у Железного сидел,
– Ага, уважуху, – саркастически усмехнулся я. – Стилет послал Железному две малявы. Одну – про то, какой хороший и надежный парень этот Знахарь и как его нужно приветить и как помочь ему. А другую – про то, что этого хорошего да пригожего Знахаря надо завалить втихую. И Железный послал за мной в тайгу Таксиста.
– Таксиста? – изумился Бурлак. – Так его в тот же день, как ты отвалил, в бегах объявили!
– Вот именно, – подтвердил я, – его Железный за мной вдогонку послал. И заточку ему дал, чтобы он меня завалил. Да вот только ничего у него не получилось, и теперь от него там, наверное, и косточек не осталось.
– Ты его – это?
– Да, я его – это.
– Интересную историю ты рассказал, – сказал Бурлак, притормаживая и съезжая с трассы на подъездную дорогу, в конце которой светился небольшой трехэтажный дом добротной сталинской постройки.
Внешне этот домик смахивал на здание какого-нибудь провинциального театра, потому что был украшен гипсовыми масками, мордами каких-то небывалых зверей и сатиров и вообще имел на себе много архитектурных и художественных излишеств. По обе стороны от широкого крыльца с белыми колоннами стояли яркие фонари, исполненные в старинном стиле, и все это вместе производило весьма приятное и успокаивающее впечатление.
Бурлак остановил «линкольн» напротив крыльца, и я увидел на стене у двери скромную табличку, на которой было написано «Дом депутата «Княжна»».
Хотел бы я увидеть этого депутата, подумал я.
– Все, приехали, – сказал Бурлак и вылез из машины.
Мы с Наташей последовали его примеру, и тут же тяжелая дубовая дверь медленно открылась, и на крыльцо вышел натуральный дворецкий в ливрее. Он выглядел настолько внушительно, что я почувствовал себя ничтожным крепостным, пришедшим с челобитной к барину. Дворецкий слегка поклонился Бурлаку и сказал:
– Добро пожаловать, Михаил Юрьевич.
Наташа хихикнула, я тоже, а Бурлак, оглянувшись на меня, спросил:
– А ты что, не знал, что мы с Лермонтовым тезки?
– Нет, – ответил я, – откуда?
– Ну вот, теперь знаешь.
И, повернувшись, сказал дворецкому:
– Митрофаныч, это – мои друзья. Они будут жить здесь столько, сколько им потребуется. Счет – мне.
– Э-э… – открыл было я рот, собираясь возразить, но Бурлак оборвал меня:
– И слышать не желаю. Будет так, как я сказал. Я пожал плечами и сдался.
– Как прикажете, – ответил Митрофаныч, еще раз поклонился и плавно повел рукой в сторону входа.
Голос у него был, как у Левитана, а седые бакенбарды тяжело лежали на украшенных позументами плечах. Наташа взяла меня под руку и мы, сопровождаемые Бурлаком и Митрофанычем, торжественно вошли в холл, освещенный множеством настоящих свечей, стоявших в настенных канделябрах.
Навстречу нам поспешил благообразный господин, выглядевший так, что величественный Митрофаныч смотрелся рядом с ним, как полковник рядом с Римским Папой, и сказал:
– Рад видеть вас, Михаил Юрьевич, – он повернулся к нам с Наташей, – и ваших друзей. Прошу вас следовать за мной.
Он взял рукой, обтянутой белой перчаткой, стоявший на небольшом столике подсвечник и, высоко подняв его над собой, стал неторопливо подниматься по изогнутой мраморной лестнице.
Мы последовали за ним. И Бурлак, взглянув на меня, подмигнул и заговорщическим шепотом спросил:
– Понял?
– Понял, – так же, шепотом, ответил я ему. Наташа держалась за мой локоть и молчала. Но она, по всей видимости, тоже поняла.
Зал ресторана, принадлежавшего «Дому депутата», располагался на втором этаже и был совсем небольшим. Я насчитал всего шесть столиков. Однако обслуживание и кухня здесь были на такой высоте, что о лучшем могла мечтать только неблагодарная свинья.
После того как мы отдали должное легким закускам и приняли на грудь по паре рюмочек отличной водки, Бурлак с Наташей закурили, а я, откинувшись на спинку мягкого и удобного кресла, еще раз оглядел небольшой, но очень уютный зал ресторана и обратился к Бурлаку:
– Слушай, Миша, у меня есть проблема. Когда я ехал сюда, то рассчитывал объявиться местным авторитетам и попросить помощи. Не хотелось бы привлекать людей, которых я не знаю лично, больно уж щекотливый это вопрос, но другого выхода у меня не было. И то, что мы с тобой встретились в аэропорту, – большая для меня удача. Я могу на тебя рассчитывать?
– Конечно, можешь, – ответил Бурлак и выпустил дым в потолок.
– Очень хорошо, – сказал я, – сейчас я расскажу тебе кое о чем, а пока давай еще по одной.
Бурлак кивнул и, взяв бутылку, стал разливать водку по маленьким хрустальным рюмкам. Я следил за его точными движениями и думал о том, что неплохо было бы, если бы он оказался так же точен и надежен в том, о чем я хотел его попросить. Пока мы ехали из аэропорта, в моей голове созрел небольшой план, и теперь я был готов изложить его Бурлаку.
– Ну, за удачу, – сказал Бурлак голосом генерала из фильма «Особенности национальной охоты» и поднял рюмку.
Мы выпили и закусили. Лично я выбрал для этого отличный соленый огурчик, а Бурлак сказал: