Валет Бубен

Седов Б. К.

– Огурчики эти, между прочим, Митрофаныч делает. Нормально, правда?

– Да, огурчики что надо, – согласился я. Бурлак снова закурил, а я, прожевав и проглотив огурец, приступил к изложению своего плана.

– Ну вот, Миша, слушай. Я не буду рассказывать тебе всей истории, потому что для этого понадобится целая неделя и четыре ящика водки. А кроме того, как тебе известно, меньше знаешь, дольше живешь.

Бурлак кивнул, и я продолжил.

– В этой истории слишком много действующих лиц и приключений. Если я доживу до пенсии, то научусь

печатать на машинке и напишу обо всем книгу. И заработаю на ней кучу денег размером с этот самый дом депутата. А книга будет называться «Жизнь и необыкновенные приключения Знахаря». Все будет путем – обложка из свиной кожи, золотой обрез и портрет автора на титульном листе.

– Ага, портрет, – засмеялся Бурлак, – в фас и в профиль, и отпечатки пальцев.

– Отличная мысль, – оживился я, – именно так и сделаю!

– А про меня напишешь? – поинтересовался Бурлак.

– А как же! Обязательно! И про зону, и про то, что нам предстоит сделать в ближайшие дни. И это, я думаю, будет весьма интересная глава.

– Ну-ну! – улыбнулся Бурлак. – Давай, пиши, дело хорошее. Только для начала нужно до этой самой пенсии дожить. А жизнь у нас у всех, сам знаешь – какая.

– Да уж знаю, – кивнул я. – Ладно, это все лирика, перехожу к делу.

Мы хлопнули еще по рюмахе, и я перешел к делу.

– Одни арабские уроды захватили в заложники моего названого брата. Только не говори мне, что иметь дорогого человека – не по понятиям.

– А я и не говорю, – перебил меня Бурлак. – Мне эти понятия – знаешь, где? – и он ткнул себя двумя растопыренными пальцами в горло.

– Знаю, – кивнул я, – отлично знаю. И заметь, что эти авторитеты, которые громче всех кричат о соблюдении воровского кодекса, сами же его и нарушают. Взять хотя бы того же Стилета, чтоб ему на том свете раскаленный лом в задницу засунули.

– Верно говоришь, – кивнул Бурлак. – А я так думаю, что эти понятия только для того, чтобы рядовую братву в узде держать. Тут как в партии – кто наверху, тот делает то, что хочет, и на всякие там понятия плюет. Это я уже давно понял. Да и сам ты,

Знахарь, разве не так делаешь? Ты пойми, я не в упрек тебе говорю, просто сам в авторитеты целю и знаю, что буду поступать точно так же, как и остальные. А дальше все от человека зависит.

– Точно, – подтвердил я, – так и есть. Именно – от человека. Ну что, еще по одной?

– А давай! – с готовностью поддержал мою свежую мысль Бурлак и разлил водку.

Мы приняли еще по одной, и он сказал:

– Ну так что у тебя за дело, давай, излагай, а то мы что-то о теории заговорились, пора и к практике переходить.

– Пора, – согласился я.

Налив себе минералки, я заговорил о деле.

– Так вот, мой названый брат в руках у «Аль-Ка-иды».

Бурлак округлил глаза и присвистнул:

– Эка тебя занесло! Высоко летаешь, Знахарь, с такими знаменитыми людьми схлестнулся!

– Вот именно. Они хотят получить за него выкуп, и этот выкуп у меня есть.

– А что за выкуп,

крупная сумма?

– Это вообще не деньги. Это просто одна старинная книга.

– Это что же за книга такая, – наморщил лоб Бурлак. – За какую это такую книгу исламисты человека в заложниках держат? Ну не за подшивку же «Плейбоя» за последние тридцать лет?

Наташа засмеялась, и я ответил:

– Конечно, не за «Плейбой».

– Тогда получается, что у тебя какой-то особо ценный Коран, потому что никакая другая книга не может представлять для них большой ценности, – уверенно заключил Бурлак, и я приятно удивился его сообразительности.

– Правильно получается, – подтвердил я.

– И еще получается, что Бурлак не такой тупой, как это кажется с первого взгляда, – с довольным видом сказал Бурлак. – Ну что, еще по одной?

– А как же! – согласился я, и мы выпили еще по одной.

Рюмочки были маленькие, граммов по двадцать, так что такое частое опрокидывание их не могло привести к каким-нибудь неприятным последствиям. Голова оставалась ясной, язык работал четко, и только приятное тепло расходилось после каждой рюмочки по всему телу.

– Да, Бурлак, у меня имеется особо ценный Коран, за который они готовы не то что заложников хватать направо и налево, а еще и продать свои бессмертные бородатые души самому шайтану.

– О как! – изумился Бурлак и закурил. – А посмотреть-то на него можно?

– Можно, – великодушно ответил я, – потом покажу.

Бурлак кивнул, и я продолжил:

– Сначала я думал, что этот Коран представляет ценность только для них. И нужно было всего лишь грамотно организовать обмен, чтобы не пострадал заложник. Но потом я узнал еще кое-что и теперь не хочу отдавать им книгу. Но и Алешу нужно вытащить. Вот такая вот задачка.

– Та-ак… – Бурлак прищурился куда-то в пространство, – значит, их нужно валить. Всех до единого.

– Вот именно, – подтвердил я, – но Алеша должен остаться невредимым. И чтобы ни один волос. Понимаешь? Если такой возможности не будет, придется отдать им Коран.

– Короче, и чтобы волки сыты, и овцы целы, – задумчиво протянул Бурлак. – А что это за Алеша такой, что ты за него так болеешь?

И он внимательно посмотрел на меня. Я помолчал и ответил:

– Из-за меня погибла его сестра, а его самого выкрали агенты ФСБ и попытались сделать из него своего пидара гнойного. Но ничего не вышло. А к арабам этим он попал опять же из-за меня. И я теперь просто честью своей должен его вытащить.

– Тогда понятно. Ну а Коран этот, что в нем ценного?

Я усмехнулся и сказал:

– Я не буду говорить тебе, что именно в нем такого ценного, но обещаю, что если поможешь мне благополучно провернуть эту операцию, то я тебя отблагодарю. Не буду называть суммы, но обещаю, что это будет в любом случае больше, чем ты хотел бы. И тогда ты сможешь купить себе островок в Карибском море и послать всех очень далеко. Вместе с их авторитетами и понятиями.