Валькины друзья и паруса

Крапивин Владислав Петрович

Потом он включил электрочайник.

Малыши сидели в кухне притихшие. Запотевший горн стоял на столе.

— Что теперь с ним будет? — шёпотом спросил Толька Сажин и смешно приоткрыл рот.

— Наверно, жив останется, — сказал Валька. С тёплой водой он вернулся в комнату. Павлик лежал спокойно, только часто моргал.

— Больно?

Павлик помотал головой.

— Немного потерпи, если будет больно.

Он действовал осторожно и быстро. Убрал платок и куском бинта начал смывать кровь с подбородка и щёк. От вида крови

слегка мутило, но это были пустяки.

Главное то, что он. Валька, ожил. Если бы не этот раненый горнист, он до сих пор сидел бы на проклятой заледеневшей скамейке, не зная, что делать. Это просто здорово, что в такую минуту он оказался нужен. Хорошо, что пришёл Андрюшка и потребовал: «Встань!»

И, как награда за то, что он всё-таки встал, к Вальке пришло спокойствие.

Конечно, это было не настоящее спокойствие. Мысль о том, что же будет завтра, не уходила.

Но не было страха.

И не было беспомощности. Словно снежные стены крепости-малютки могли защитить Вальку от всех бед за то, что он спас её раненого бойца.

— Всё, — сказал Валька. — Полежи теперь немного. Больше ничего не сделать. Рот ведь не забинтуешь.

Павлик слегка улыбнулся.

Валька взял его пальто и валенки, вынес на кухню и мокрой щёткой начал стирать с них бурые кровяные капли.

Андрюшка следил за ним напряжённо и молча.

— Что ты меня так разглядываешь? — поинтересовался Валька.

— Я не разглядываю… Валька… Нет, я так…

Что-то тревожило его. И, чтобы как-то отвлечь Андрюшку от беспокойных мыслей. Валька сказал:

— Я договорился, с кем тебе на каток ходить… С моими знакомыми. В общем, можно покупать коньки.

— Хорошо, — откликнулся Андрюшка, но как-то рассеянно.

Тихонько вошёл Павлик.

— Кровь уже не идёт, — сообщил он.

— Ну и порядок. Только иди сразу домой, а то губы на морозе обветреют. И горячего не ешь сегодня…

Он проводил ребят на крыльцо.

— До свидания. Валька! — крикнул уже от калитки Андрюшка.

— До свидания! — громко ответил Валька и прислонился затылком к заиндевелому косяку. Ему казалось, что холод прояснит мысли и поможет во всём разобраться.

Но большого холода не было. Вечер стал пасмурней и мягче.

Это снова двигался на Урал атлантический ветер. Ещё не пришли облака, но воздух уже потерял прозрачность, и звёзды расплывались в мутноватой влаге обмелевшего неба. И только на юго-востоке, пробивая туманную пелену, чисто и гневно сиял Юпитер.

У калитки послышались шаги. Валька знал, что это не Андрюшка и не его друзья. Им незачем было возвращаться. И родители должны были вернуться позднее. Кто же? Валька не хотел видеть никого. И, не отрывая глаз от яркого Юпитера, он крикнул коротко и зло:

— Кто идёт?

Снег идет. Портрет неизвестного Вовки

Это был Сашка. Он не ответил. Он молча

поднялся на крыльцо, поколотил ботинок о ботинок, стряхивая снег, и мимо Вальки прошёл в дом. И уже из сеней сказал:

— Ну, заходи, — будто к себе приглашал.

Валька зашёл следом. Он не злился на Сашку. Он хорошо помнил тот рывок двери и со звоном сказанные слова: «Валька, не отдавай!» Но простить предательство он не мог. Всё равно не мог. Сашка был сейчас не враг и не друг, а будто посторонний человек. Вроде электромонтёра, который заходит раз в год, чтобы проверить, в порядке ли провода и пробки.

— Родителей дома нет, — спокойно сказал Валька. — Но ты не бойся, Бестужев, оставь записку. Я передам.

Сашка неторопливо снял пальто и бросил на спинку стула. Потом снял запотевшие очки и стал протирать их концом шарфа. Это был очень взрослый жест.

— Дурак ты, — произнёс он негромко и как-то лениво.

— Почему? — так же тихо спросил Валька.

Сашка пожал плечами. Потом он надел очки и глянул на Вальку сердито и требовательно.

— Скажи, почему ты решил, что я потащу эту записку к вам домой?

— А куда? — спросил Валька и почувствовал, что глупеет.

— Куда… Ну не всё ли равно куда? В печку, в мусорный ящик. Съел бы, в конце концов… Ну почему ты сразу решил, что я гад?

Валька помолчал.

— Сегодня всё кувырком, — сказал он, морща лоб. — И ты… Не понимаю я…

— Я вижу, — усмехнулся Сашка. — Кроме тебя, наверно, никому в классе такая дурацкая мысль в голову не пришла… Ну, выкинул бы я записку — вот и всё. Я лучше хотел сделать. Чтобы он её ни с кем другим не послал.

— Но это же глупо, — искренне сказал Валька.

— Ну и пусть… Я хотел, чтобы тебе лучше было.

— Он бы всё равно узнал. Проверил бы.

— Когда бы он ещё проверил!..

— Да сразу бы… Знаешь, Сашка, ты записку всё— таки отдай. Так лучше будет.

— А нет её, — сказал Сашка.

— Порвал?

— Он её забрал.

— Кто?

— Чертёжник. Я вышел из школы, а он идёт навстречу. Вот сейчас, вечером. И говорит: «Постой, Бестужев. Я догадываюсь, что ты ещё не успел передать записку». А я злой был и говорю: «Совершенно правильно. Некогда было». А он говорит: «Дай мне её, пожалуйста». Я говорю: «Я её, наверно, потерял». — «А ты поищи, — говорит, — постарайся. Если нужно будет, я ведь, — говорит, — могу и другую написать». Я отдал и ушёл.

— Интересно, зачем он так?

— Я не знаю. Я только заметил, что к школе он не один подошёл, а, по-моему, с Ракитиным. А потом Олежка назад повернул. Или мне показалось…

— Да нет, не показалось, наверно… — начал Валька, обрадованный внезапной догадкой. И вдруг замолчал. Разве об этом надо было говорить! Ведь Сашка — с ним. Это в тысячу раз важнее всяких историй с записками. «Я хотел, чтобы тебе лучше было…» А он— то, чурбан безмозглый…

А если Сашка не простит такую обиду?