Вальс среди звезд
Шрифт:
– Шлюха! Слово, которое произносили при мне не один раз.
– Вы не понимаете, кто Закари? Убл…
Он поймал ее за плечи и повернул к себе лицом.
– Вы женщина, которая безоговорочно любила, а Зак – плод этой любви. Вы никогда не позволяли этим ярлыкам разрушить вашу гордость, Барбара. Почему вспомнили их сейчас?
– Почему? спросила она.
– Потому что Вы только что предложили мне стать Вашей виконтессой, невесткой Вашего отца, маркиза Хеймура. Потому что Вы предложили мне занять место в приличном обществе и допускаете, чтобы мой
– Может быть только одна причина, по которой это невозможно, - вымолвил он.
– Только одна, Барбара. Если Вы не любите меня. Иногда в последние несколько дней, я думал, что, возможно, Вы любите или, возможно, сможете полюбить, через некоторое время. Но, возможно, это было только Ваше одиночество или сострадание моему прошлому, которое похоже на Ваше. Или, возможно, просто дружба и большего не может быть.
Внезапно ее рука оказалась у его щеки, хотя она не могла вспомнить, как подняла ее.
– Наверху у меня есть конфета из коробки Закари, обернутая в платок, - сказала она, прямо глядя в его голубые глаза.
– Я знаю, что буду хранить ее всю свою жизнь, вместе с серебряным медальоном, который мне дал Зак в тот день, восемь лет назад.
Он накрыл ее руку своей, держа их у своей щеки.
– Тогда скажи это, - произнес он.
– Скажи, Барбара.
– А для чего?
– спросила она.
– Я не могу выйти за тебя. Мы оба знаем это. И я не буду лгать тебе. Не буду. О, пожалуйста, не проси меня об этом, я могу сказать да, ты знаешь.
– Скажи это, - взмолился он. И его глаза прожигали ее, и ликование росло в нем.
– Тогда… Я тебя люблю, - произнесла она.
– Ну вот. Ты доволен? Я люблю Вас, милорд.
– Калеб, - сказал он.
– Кэл.
– Я люблю тебя, Кэл, - произнесла она.
– А сейчас, ты вернешься на бал? Мне пора ложиться спать.
Она выглядела страдающей. Одинокой.
– Ты уйдешь?
– Да, - сказал он.
Ее сердце ушло в пятки, и она поняла, сколько вреда уже нанес его визит и сколько бессонных ночей ее ожидало.
– Чуть позже. Есть несколько важных вещей, которые надо сделать в первую очередь. Он был готов кричать от радости, но еще слишком рано. Страдание вернулось в ее глаза.
– Что?
– полюбопытствовала она.
– Для начала, это, - сказал он, наклонился и поцеловал ее.
Да, это правда. Даже если бы она не сказала это словами, он почувствовал бы это в ее теле, на губах и во рту. Она – его. Горячая и страстная из-за физиологической потребности, но теплая и нежная благодаря любви. Ее пальцы мягко играли с его волосами, когда ее тело прижималось к нему от плеч до коленок, а затем отодвигалось от талии, чтобы позволить его рукам коснуться груди.
Это правда. Он целовал ее, держал ее, ласкал ее, и пытался сохранить контроль, не позволяя, чтобы этот вечер стал для нее повторением событий восьмилетней давности. Брэндон хотел ее в брачной постели. Его кольцо на ее пальце, его подпись рядом с ее в церковной регистрационной книге, перед тем, как он будет полностью обладать ее телом. Прежде чем он одарит ее первым из их детей.
Барбара больше не волновалась. Она была в его руках, теплых и сильных, и его рот был горяч и требователен, его язык – твердый и ищущий. И она чувствовала его жажду, такую же сильную, как и ее собственная. Она не волновалась. Про себя она сказала чистую правду. Если он спросит, она скажет да. И он спросил. Спрашивал. Скоро, через секунду, он поднимет голову и положит ее на ковер, или для большего удобства, возьмет на руки и принесет наверх на ее кровать. И, в любом случае, она ляжет с ним.
Возможно, после всего она заслужит тот ярлык, ее это не волновало. Больше, нет. Он сказал, что любит ее. Она любит его. Вот и все, что имеет значение.
Он поднял голову, и она медленно открыла глаза. В этот миг она задавалась вопросом, желает ли она отослать его прочь.
– А во-вторых, - сказал он.
– Ты выйдешь за меня, Барбара? Твое одинокое положение и существование Зака – в сторону, и твое мысленное представление моего отца, бьющего нас по головам большой дубиной, и общество, задыхающееся от ужаса. Все это отброшено, моя любовь, потому что на самом деле, они ничего не значат. Ни йоты, ни одной. Ты выйдешь за меня?
– Кэл, - произнесла она.
– Кэл, это сказка. А сказки нереальны.
– А эта может быть,- ответил он.
– Всего одно маленькое слово, Барбара.
– Да. Скажи его. Если нет, знай, я построю хижину из дерева у твоей калитки. Ты читала Шекспира?
– Разобьешь лагерь, пока я не скажу да?
– спросила она.
– Да. Я знаю пьесу.
– Ты сказала да, - воскликнул он, усмехаясь и сжимая ее руки.
– Нет!
– воскликнула она.
– Ты сказала - да. Я знаю пьесу.
– Кэл.
Он потерся о ее нос своим.
– Счастье вернулось в мою жизнь, - произнес он.
– Не прогоняй его, моя любовь. Пока я не смогу вернуть его в твою жизнь.
– О,- воскликнула она, и она спрятала свое лицо у него на груди.
– А что еще имеет значение?
– спросил он.
– Только счастье, Барбара. Все, что имеет значение.
– И однажды ты не пожалеешь, что женился на падшей женщине?
– поинтересовалась она. Ее голос был приглушен из-за его пальто.
– Как я могу жалеть, поворачивая лицо к солнечному свету?
– спросил он.
– И ты не пожалеешь, что взял Закари?
– Щенок, несомненно, перестанет делать лужи, ко времени нашей свадьбы и Зак может отпускать его на мои ковры, - ответил он.
– Только эта деталь могла меня немного побеспокоить.
Она смеялась ему в грудь.
– Это уже лучше, - произнес он.
Она подняла взгляд на него. Внезапно он был ослеплен счастьем, лившимся из ее глаз.
– Хорошо?- поинтересовался он.
– Да, - согласилась она.
– Да?
– Да.
Они улыбались, смотря друг другу в глаза несколько секунд, прежде чем он сжал ее в объятиях, поднял и несколько раз покружил.