Шрифт:
Михаил Ишков
ВАЛТАСАР
(Падение Вавилона)
исторический роман
Энциклопедия Британика, т. 1, С. 962
Belshazzar (аккад. Бел-шар-узур, греч. Балтасар, погиб предположительно в 539 г. до н.э.) - соправитель Вавилона, на чьем пиру пророк Даниил, прочитавший надпись, вспыхнувшую на стене ("мене, мене, текел, упарсин"), предсказал падение великого города (539 г. до н.э.).
Первоначально о Валтасаре было известно только из книги пророка Даниила (5 глава), а также из "Киропедии" Ксенофонта. Только в 1854 г. на вавилонских глиняных табличках были найдены документальные свидетельства о царствовании Валтасара. Он считался старшим сыном Набонида*, царя Вавилона (555 - 539 гг. до н.э.) и Нитокрис, которая, возможно,
Валтасар руководил работой правительственного аппарата, а также надзирал за поместьями, принадлежавшими ему и его отцу. В его правление страну постигли голод... Умер Валтасар после падения Вавилона, без сопротивления сдавшегося персидскому военачальнику Гобрию.
Энциклопедия Американа, т. 19, С. 677
Nabonidus (Набунаид) - правитель Вавилона (556 - 538 гг. до н.э.), умер (предположительно) в 538 г. до н.э. Последний в ряду царей халдейской династии, правившей в Вавилоне. Набонид не принадлежал к семье Навуходоносора, поэтому по существу узурпировал трон. По свидетельствам некоторых источников рьяно исполнял религиозные обряды. Усердно восстанавливал древние храмы, однако его пренебрежительное отношение к культам главного бога вавилонского Мардука (Меродаха) и его сына Небо (Набу) в конце концов привели его к конфликту с жреческой кастой. Его приверженность к древним обычаям и традициям, отразившаяся в составленных им документах, настолько сильно владела его помыслами, что порой он пренебрегал обороной государства. Несколько лет царствования он провел в оазисе Тейма в северном Арабистане. В течение этого периода в Вавилоне действительно правил его сын Валтасар*. После падения Набонид скрывался в хорошо укрепленной Борсиппе, где и был пленен Киром Великим. Тот мягко обошелся с Набонидом и сослал его в Керманию (ныне Керман). Исторические документы указывают, что Набонид был сослан под надзор персидского военачальника Гобрия и умер при невыясненных обстоятельствах.
Посвящаю М.А.Р.
Мене, мене, текел, упарсин!..
Оклик из глубины веков. Напоминание каждому из нас, будь ты царь или бомж. Огненные буквы, выведенные неведомой рукой на стене и обладающие мистической властью над любым существом, принадлежащим к человеческому роду, созданы ли мы были по образу и подобию Божьему или эволюционным путем поднялись из недр материи, что, в сущности, - в пределе!
– одно и то же...
В который раз я открываю книгу пророка Даниила, ищу в пятой главе, посвященной пирам Валтасара, пятый стих...
"В тот самый раз вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.
Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колена стали биться одно об другое...
И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.
Вот и значение слов: мене - исчислил Бог царство твое и положил конец ему;
Текел - ты взвешен на весах и найден очень легким;
Перес - разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.
В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит."*
Этот приговор вспомнился мне уже после того, как был окончен роман о Навуходоносоре, когда ошеломляющее, незабываемое путешествие, совершенное в исторический Вавилон, подошло к завершению. Спустя полгода великий город, до сих пор считающийся светской столицей мира, синонимом градостроительной дерзости и невероятного смешения народов, вновь удивительным образом напомнил о себе. Он предстал передо мной во сне. Словно не договорил я чего-то, умолчал об итоге, что-то скрыл от читателя по небрежной торопливости, по скудомыслию.
В видении требовалось разобраться досконально, докопаться до истоков, потому что в снах - уверен!
– тоже заложен своеобразный смысл. Тем более что вещие сны посещают меня редко, но преследуют долго. Даже наяву.
Впервые с таинственной библейской, выполненной на древнем языке надписью я столкнулся на Байконуре, в преддверии запуска очередного "Союза", на котором на орбитальную станцию должны были доставить контейнеры с топливом и материально-технической запаской. Появилась надпись на возведенной из бетонного монолита стене СКС* и была обращена к стартовой площадке, с которой когда-то стартовал Юрий Гагарин. Надпись была выведена мелом. Кто её сделал, не знаю: то ли офицер, то ли начитанный рядовой, а может, кто-то из наших монтажников постарался. Никто тогда не мог толком объяснить, что могли бы значить эти древние арамейские слова. Кто-то из инженеров постарше заметил: "Похоже, что-то из Библии", - после чего командир дежурной смены тут же приказал смыть их.
Этот случай я и пережил во сне. Следом, как часто бывает в сновидениях, накатила охота к перемене мест и я, вдруг оказавшись в родном городе, в Снове*, начал всплывать над землей. Чем выше поднимался, тем явственнее и поразительнее менялась округа. Редели, утончались дороги, асфальтовые покрытия сменялись булыжными, потом и просто наезженными полосками земли. Города одевались в крепостные стены, по окрестностям чаще заблистали на церквах кресты, соломой и дранью покрывались крыши крестьянских лачуг. Густели леса... Подо мной, судя по гидрографической сети и общей схеме дорог, распластались родные подмосковные места, какими они были триста с небольшим лет назад.
Скоро под ногами открылись огромные конные массы вооруженных людей, одолевавших вброд Оку. Привиделся ощерившийся пищальной и пушечной пальбой "гуляй-город"*, атакованный крымчаками. Неподалеку от поля боя была видна сожженная деревенька. Ближе к белокаменной Москве, у переправы через Пахру, полыхающие хаты монастырского села, через два века названного Сновом. Неужели мне довелось быть свидетелем знаменитого сражения под Молодями? Приметил я и бороду князя Воротынского. Сердце облилось кровью, когда вспомнил его незавидную судьбу.*
Отсюда из подмосковных, прозрачных до рези в глазах небес, с батьковщины, я отправился в путь-дорогу. Двинулся пехом, опираясь на посох, на удивление легко обгоняя беременные летними, теплыми дождями облака.
Скоро за Окой открылось южное предполье Московии, каким оно было лет шестьсот назад. Вдалеке завиднелась полоска Днепра - в ту сторону я и направил стопы. Перешагнул Десну, Сейм, добрался до Ворсклы, где вновь наткнулся на большие конные отряды вооруженных людей. Были среди них конные степняки, рыцари с латинскими крестами на щитах и хоругвях, густо пехоты и местами многочисленные косяки запасных лошадей.
В памяти шевельнулось - это же битва на Ворскле, когда орда хана Кутлуя, захватившего власть в Золотой Орде, опрокинула рыцарские полки Витовта и тумены Тохтамыша, искавшего у литовцев убежища.*
Задержаться бы на мгновение, глянуть на атаку, но скоро густой дым горевших хат затянул место сражения, а меня неодолимо потянуло вдаль.
Шагая по небесам по-над берегом Днепра, я наблюдал волны литовских и польских нашествий, рвавших "украйну" Руси. Оказался свидетелем погрома Киева, узрел походный шатер Батыя, более напоминавший передвижной дворец. Сошел на землю в устье Днепра и на лимане - вот редкая удача во сне! повстречался с самим святым Андреем Первозванным. Он был здоровяк, мужчина сильный, крепкий. В ту пору, установив крест на высоком берегу Днепра, он направлялся в Ахею. Я пытался предупредить его о гибельности этого хождения. Святой человек только усмехнулся в ответ - он обо всем ведал: о нечестивцах, проживавших в городе Патры, о кресте в виде буквы "ха", ожидавшем его в Патрах... Мне ли отговаривать апостола!.. Всю ночь мы просидели у костерка на берегу тихой протоки, толковали о том, что было, что будет. Похлебали ушицы, преломили хлеб. Апостол благословил меня на дальнейший поход, "ибо (я накрепко запомнил его слова, "зарубил на носу") не только Internet, но и изучение жизни древних народов, тоже является постижением воли Господа нашего Иисуса Христа".
– Как это?
– удивился я.