Валя-Валентина
Шрифт:
«Караул тогда, доченька, кричи. Боюсь я. Убьют ведь тебя в чужом городе?..»
А дочь ей все заученно.
«Мама!.. Суждено мне умереть, пусть так и будет. Тут, в деревне у меня, я знаю, жизни не будет. Жить, как сестра, не хочу. Гражданский её муж, пьет. Дерутся. Такой жизни, мама, я не хочу. Лучше умереть,
А тут, на вокзале ей сидеть, было шумно, спокойно. Никто ее не трогал. Если у нее завтра ничего не изменится, она сдаст документы в это училище, а там, что будет, то будет. Экзамены она сдаст – хорошо училась в школе. Да еще у нее, есть рекомендательное письмо. Только бы ей еще осмелеть, стать уверенной, а усталость у нее пройдет. Если, и правда, с общежитием у нее ничего не получится?.. Лучше пока об этом не думать. Все это завтра, завтра выяснится.
Прошел мимо нее вокзальный милиционер, улыбнулся ей, как бы взбадривает: все хорошо?.. Хотелось выйти на привокзальную площадь, проветрится, но Валентине, страшно этого делать. Отойдет, а если этот милиционер приедет, не найдет ее на месте, где он ее оставил, разозлится. В туалет ей теперь не надо. Потерпит. Только, вот, сока она много выпила. Жажда мучила ее еще с утра. Не вытерпела. Почти всю выпила. А если?.. Снова в туалет?.. Ой!.. Не хочется об этом даже думать. Быстрее бы время пролетела – на часах, перед выходом из вокзала, показывал пять минут восьмого. Скоро уже, немного ждать ей осталось. Главное, не обманул. Устала ведь она. Хочется нормальную пищу поесть. Принять, как у нее в бане в деревне, облить себя студеной водою, освежится и лечь спать. Не важно, где она будет спать. На полу, на диване?.. Голову бы тяжелую положить, заснуть сладостным сном до утра. А утром, встать, и бежать в училище, куда она уже, как полгода стремилась попасть.
«Господи, – говорит она. – Господи. Минуй и спаси меня. Помоги?.. Много ведь не прошу. Вот столечко только».
Пока она молитву свою читала, Сашка – сержант, вырвавшись снова на минут тридцать, сорок, заехал сначала к себе домой, рассказал о приключениях девушки своей Люсе.
– Какая, Валя!.. – выкрикнула, уставшая от одиночества, Люся. – Ты все время околачиваешься у себя на работе, а семьей у тебя нет времени общаться. Вот, когда ты дочь свою видел последний раз?.. Не помнишь?.. Могу напомнить. Неделю назад, когда приполз домой после своей милицейской работы. Не стыдно тебе?.. А тут еще у него объявилась, какая-та девушка. Жалко ему, видите ли. А нашу дочь тебе не жалко?.. Ладно. Объясни мне с толком, вразумительно. Откуда она?.. Из деревни?.. говоришь. Это что-то странно с тобою, Саша. Записался помощником ей?.. Ах!.. Не говори. Не надо. Всем сейчас тяжело. Зачем она к нам?.. Пропадет, если ты ей не поможешь?.. Удивляешь ты меня. Ладно… Привези, сама разберусь.
Потому, восемь вечера он приехал на вокзал.
– Пришли?..
– Пришел, Валентина. Поехали. Люся моя, разоралась, ждет нас. Это, чтобы ты у меня дома вела скромно, чтобы моей Люсе понравиться.
Ехали снова в тот район, откуда он Валентину возле рынка подобрал. Ночной город тускло освещал дорогу. На столбах потушены фонари – это, видимо, городское начальство экономил электричество Чубайса. Было еще чуть прохладно. В кабину, из приспущенного с водительской стороны окна продувала. От этого, от этой сырой прохлады, в блузке, Валентина чуть озябла. Хотя она и не давала повода, что ей чуть прохладно, Саша милиционер, обратил это не сразу. После уже, приподнял приспущенное стекло, вздохнул, сказал.
Конец ознакомительного фрагмента.