Вам решать, комиссар!
Шрифт:
Карл Гольднер вспоминал позже:.
— Похороны Хорстмана показались мне рождественским маскарадом. Главным аттракционом была «безутешная вдова». От этой аморальной, сексуально одержимой бабенки даже сквозь траурное платье так и перло извращенностью.
«Мне просто блевать хочется», — шепнул я Вардайнеру, а он ответил: «А меня уже и на это не хватит».
И в тот самый момент, когда гроб Хорстмана опустили в могилу и на него посыпались цветы и комья земли, для полноты трагикомического эффекта
Вначале Циммерман, словно голодный волк, двинулся к Шмельцу. Остановился чуть в стороне, за ним последовали еще двое полицейских. И, наконец, последний из пришедших был классом выше. Звали его Штайнер, он оказался прокурором. Он терпеливо ждал со своей свитой у выхода с кладбища. Там нас Вардайнером и арестовали.
Примерно в то же время, около трех часов дня, Сабина вернулась к матери; плача от радости, она кинулась к Хелен, и та дрожащими руками схватила ее в объятия.
— Господи, деточка, где же ты была?
— Прости, мамуля, но я не виновата. — И показала на человека, стоявшего у двери. — Мы там застряли и не могли тронуться с места!
— Я должен это подтвердить, — сказал мужчина, у ног которого крутился пес, пытаясь проникнуть в комнату.
— Так это вы? — ужаснулся комиссар Кребс, который все еще ждал у телефона новостей. Но нервное напряжение не проходило, хотя он и узнал Келлера.
— Банальнейшая история, — бодро заметил отставной комиссар. — Сабина, я и пес стали жертвой техники, которой вздумалось взбунтоваться.
— Но нам там было так весело! — Сабина обхватила пса за шею. — Смотри, мама, какой он чудный. Прямо как в сказке!
— Пожалуй, тут у вас все, как в сказке, — без особого воодушевления заметил Кребс.
Объяснение комиссара криминальной полиции в отставке Келлера по поводу происшедшего:
— Знаете, я привык каждую свободную минуту использовать для прогулок, особенно из-за пса. Обычно мы просто слоняемся по городу. Но нынче мне пришло в голову, что пес что-то слишком оброс, и я отвел его к одному знакомому, бывшему парикмахеру Мозеру на Себастьяншт-рассе, чтобы тот его немного подстриг.
А пока я, дожидаясь, прохаживался вокруг, оказался возле школы, где разглядывал какие-то афиши. Тут меня увидела Сабина. Она подбежала и стала расспрашивать про пса. Когда я сказал, что тот у парикмахера, она напросилась посмотреть.
Комментарий инспектора Михельсдорфа по поводу происшедшего:
— Вольфганг Мозер, 42 года, бывший мужской парикмахер, отсидел четыре года за соучастие в ограблении, якобы работает коммивояжером. Сомнительный тип, но числится в списке информаторов. Попал туда благодаря Келлеру, еще когда тот был на службе. Хотя и парикмахер по профессии, Вольфганг Мозер исключительно одаренный техник, особенно по части электроники, включая счетные машины и новейшие компьютеры. Механизм лифта любого типа для него — просто игрушка.
Келлер продолжает:
— Я не возражал. Дом, где Мозер занимался псом, совсем неподалеку от квартиры
Сабина от подстриженного пса была в восторге, но мы решили не задерживаться, чтобы мама не забеспокоилась. Вошли в лифт, Сабина прижала надушенного пса к себе, и мы тронулись вниз… Но далеко не уехали: между третьим и четвертым этажами лифт стал.
Ничего страшного не произошло — сгорели пробки или что-то в этом духе, но на ремонт ушло много времени: вначале не могли найти электриков, потом решили вызвать пожарных, и только через час с лишним сам Мозер кое-как справился…
Комиссар Циммерман в сопровождении инспектора Ляйтнера прибыл на кладбище, стараясь не привлекать чье-либо внимание. Что это означало, знали только немногие посвященные.
У инспектора Ляйтнера было два особых таланта: он умел передвигаться так, что большинство людей вообще не замечали его присутствия, и еще он был лучшим стрелком в криминальной полиции. И сегодня он сопровождал Циммермана как тень.
На кладбище комиссар прежде всего приблизился к траурной процессии, проверив, все ли на месте. Ловко избежал встречи с прокурором Штайнером, поджидавшим Вардайнера и Гольднера. Вернувшись к воротам, направился к сверкавшему хромом и черным лаком лимузину Шмельца, из которого растерянно выглядывал Хансик Хесслер. Молча распахнув переднюю дверь, Циммерман сел в машину. Ляйтнер, не бросаясь в глаза, оперся о ствол дерева метрах в трех от них.
— Герр доктор на похоронах, — выдавил Хесслер.
— А вы почему не там? Хансик услужливо залебезил:
— Если хотите подождать хозяина здесь, пожалуйста. Комиссар опустил стекло и откинулся назад, открыв
Ляйтнеру линию прямого выстрела.
— Вы, Хесслер, занимаете меня куда больше, чем ваш хозяин.
— Ну что во мне интересного, — скромно потупился Хесслер. — Я простой шофер.
— И давно?
— Скоро тридцать пять лет, из них двадцать служу у доктора Шмельца. Я из тех, кто еще знает, что такое благодарность, преданность и верность.
Хесслер действительно умел быть благодарным, Циммерман знал это, потому что по дороге проштудировал досье Хесслера, подготовленное инспектором Денглером. Из него он узнал, что Ханс Хесслер родился в 1923 году в Данциге. Отец его был учителем в средней школе, а мать умерла после родов. Детство Хансик провел у бабушки, которая получала на него небольшое пособие. Выучился на автомеханика и в этом ремесле достиг неплохих результатов. Был членом Гитлерюгенда и нацистского автоклуба. В войну служил шофером у старших офицеров и даже одного генерала, сначала на Восточном, потом на Западном фронте. Получил серьезное ранение в живот. Данные за 1945–1947 годы отсутствуют. Позже стал шофером у доктора Шмельца. О родственниках ничего не известно.
Только Циммерман собрался начать с Хесслером разговор о том, что тот делал и где был в пятницу между десятью и двенадцатью ночи, как к автомобилю примчался с кладбища Анатоль Шмельц. Он не слишком удивился, увидев Циммермана в машине с Хесслером, только огорченно спросил:
— Что это делается? Только что арестовали Вардайнера, а с ним и Гольднера. Прямо на кладбище…
— Разве вас это не радует?
— Конечно, нет! — заявил Шмельц. — Значит, нечто подобное может произойти с любым, в том числе и со мной!