Вам возвращаю Ваш портрет
Шрифт:
– Мне и без заморских духов родная невеста мила, -небрежно отреагировал Петька, - однако приглашение передам обязательно.
– А теперь, извини, Чапай и минуты не оставляет в резерве, грузит под самые ноздри. Для меня, проще трех языков в плен привести, нежели с командирскими поручениями по дивизии шастать.
Ординарец по-офицерски прищелкнул хромовым сапогом и, набирая ход, прямиком направился в сапожную мастерскую. Выигранный в картишки, пахнущий дорогущей кожей планшет при внимательном рассмотрении материалом оказался отменным, поэтому подвенечные туфли обещались получиться на славу. Между прочим, красным директором и непревзойденным творцом обувных шедевров, в показательной сапожной мастерской, нес почетную службу ушедший
Возглавляемая орденоносным Стахановым сапожная артель располагалась в подвальном помещении бывшей духовной семинарии, приспособленной по нынешним революционным временам под дом пионеров. На верхних этажах с утра до ночи упражнялись в медных сигналах молодые горнисты, соперничая с барабанной дробью, торжественными клятвами и огневыми речевками. При таком патриотическом сопровождении, склонившимся над стальными сапожными лапами мастерам и подмастерьям, работать приходилось с заткнутыми ватой ушами и переговариваться в случае необходимости на очень высоких тонах.
– Приветствую ударников обувного фронта, - нарисовался в полный рост в низком, пахнувшем ношеной кожей помещении лихой ординарец.
Отгороженные от внешнего мира спасительной ватой артельщики продолжали, не отрываясь, колдовать над сапожными лапами. Мало того, что никто не ответил на приветствие, никто даже головы не поднял, не удостоил взглядом вошедшего. Поэтому Петька с некоторым недоумением, однако же довольно решительно, проследовал в отдельную комнатушку красного директора. За одно выразил в душе солидарность с Люськиным решительным настроением: «Будь моя воля, я бы всю эту артель загнал куда-нибудь на Колыму ананасы выращивать».
Бывший герой антрацита, застигнутый врасплох без стука ввалившимся в дверь ординарцем, суетливо принялся сгребать в консервную банку рассыпанную на закройном столе серебряную мелочь. Несколько мелких монеток предательски прошмыгнули мимо жестянки и звякнули об каменный пол с издевательской громкостью: «Вот принесло, скотину, - подумал про себя Алеша Стаханов, - теперь разнесет по всей дивизии сплетни про мои сбережения, чего доброго до контрразведки дойдет». Тем не менее, шахтерский забойщик выдавил из себя приветливую по Станиславскому физиономию, поприветствовал командирского фаворита и учтиво поинтересовался : «С чем пожаловали, дорогой наш Петро Парамонович?».
– Дельце у меня к Вам имеется, товарищ Стаханов, -дипломатично повел разговор ординарец.
– Туфли для Аннушки свадебные желаю соорудить, в этой связи личным подарком самого командарма Фрунзе, скрепя сердце, приходится жертвовать.
И Петька ловко отстегнул от пояса новенький с глянцевым отливом английской кожи планшет.
Вопреки ожиданиям Петьки, предъявленный им для прямого ознакомления английский товарец, не произвел должного впечатления на имеющего хыст в кожевенных тонкостях горняка. Дело в том, что именно эту кожаную штуковину уже трижды приносили в сапожную мастерскую, на предмет выкройки модельной обуви. Последним захаживал доктор из армейского госпиталя, по кличке Халиф, и тоже душевно рассказывал, что получил дорогущий планшет в награду от товарища Фрунзе. Вот только до сих пор не может понять, награду получил за микстуру от поноса или за удачно подобранную мозольную жидкость. То, что вещица была с биографией, ничуть не смутило генерального закройщика фасонной обуви, напротив сердечно порадовало за возможность ломануть приличную цену. Заказ, без лишнего обсуждения, включал в себя поправку за инкогнитость происхождения ходового товарца и нежелательность широкой огласки.
– Матерьялец, доложу Вам, что надо, - принялся мять в руках скрипучий планшет, по самое не хочу любезный Стаханов, - сразу видно заморских кровей. Я, Петро Парамонович, планшетик этот своими руками вечерком на лекала аккуратненько покрою, от любопытных глазенок подальше. Подарки, они ведь всякие бывают, а мы люди друг для друга совсем не чужие. Где-то я, что-то не замечу, где-то Вы, так, глядишь, рядышком до коммунизма благополучно и дошкандыбаем. Пожалуйте мерочки от Анкиных ножечек, слово партейца даю, через пару деньков про планшетик этот никто и не вспомнит. А туфли стачаем такие, что еще не одну свадьбу перепляшут, не одну годовщину революции переживут.
– До чего же приятно иметь дело с понимающим в жизни толк человеком, - удовлетворенно заметил ординарец и бережно извлек из кармана штанов сложенную осьмушкой газету, на которой ломанной линией был отмечен Аннушкин след.
– Мне бы хотелось туфельки справить на тонких шнурочках и с маленьким кованным каблучком, чтобы невеста, плясунья моя, искры из мостовой вышибала. За ценой не гонюсь, выполняйте заказ по самому высокому классу, для свадьбы ничего не жалею. Надеюсь, и Вы не откажете гостем почетным пожаловать к нам. А визит мой к Вам, не только с заказом туфлей для невесты повязан. Велено мне, сами понимаете лично Чапаем, прямо сейчас доставить в Разлив наших непревзойденных чемпионов труда, для участия в особом мероприятии. А кто в целой дивизии отличился геройским трудом больше, чем Паша Ангелина и Алеша Стаханов, кто может с Вами по выездке тракторов и по добыче угля потягаться. Да вы же не только в труде, но и в борьбе за дело всей революции, почти на командирском коне рядом с Чапаем гарцуете. Одним словом, все прочие хлопоты побоку и немедля выступаем в конюшню, там давно уже снаряжают тачанку из лучших штабных рысаков.
По счастью и знаменитая Паша Ангелина доблестно несла трудовую вахту здесь же поблизости. Соборную церковь, которая сиротливо пустовала во главе базарной площади, находчивые большевики ловко приспособили под МТС, что на суконном армейском языке означает «машинно-тракторная станция» и торжественно назначили в ней красным директором незаменимую ударницу. Первым делом, по распоряжению директора, в помещении навели революционный порядок. Бочки с керосином накатили штабелями в алтаре, прямо под стенкой, где живописно восседает на небесном троне Спас Вседержитель и прорубали в стене небольшое оконце, разумеется прямо напротив дырки в заборе. Ответственность за сохранность горючего единогласно возложили на бесценного свекра Паши Ангелиной, который отличался редкой смекалкой лихо увязывать в единую технологическую цепочку керосин, оконце в стене и дырку в заборе.
Революция была и оставалась быть революцией, но кадры личного состава иногда запаливали керогазы и стряпали по вечерам не густую похлебку, поэтому кто ни будь нет-нет да и подкрадался с пустым бутыльком через дырку в заборе к оконцу в алтарной стене. Соседи не без основания шептались, что Паша периодически устраивает для свекра профилактическую порку, но просторный свой дом незаметненько перекрыла листовой оцинкованной жестью и поставила кирпичный забор, в безветренную погоду предательски попахивающий помесью моторного горючего с церковным ладаном. Таким образом, директорство на МТС хоть малость компенсировало потери драгоценного здоровья, в непрекращающихся битвах за рекордный урожай.
Прокатиться на тачанке в Разлив долго уговаривать трактористку никому не пришлось. Она как баба-яга на метлу, в один прыжок залетела в тачанку и собственноручно полоснула вожжами коней. По мощеной брусчатке базарной площади дробью сыпанули копыта. На полном скаку экипаж залетел в известный всякому красноармейцу командирский Разлив и ординарец, в крутом вираже, осадил завалившихся на крупы коней, едва не вывалив к центральному пеньку долгожданных героев труда. Чапаев неподдельно обрадовался приезду гостей, выскочил, бряцая саблей из-за стола, и принялся лично приветствовать крепким рукопожатием каждого из прибывших