Вампир без клыков
Шрифт:
Вампир некоторое время недоверчиво смотрел на нас. Лезвие его клинка блестело — не от яркого солнца, а от толстого слоя густого яда, ловившего случайные лучики. Все же кровопийца кивнул.
— Ладно. Хорошо. И вы меня простите. Я лишь хочу создать то, чем могла бы гордиться моя возлюбленная. Хоть и мертва, но пусть почувствует силу, о которой мы так мечтали. Не в моих правилах ругаться с кем-то. Просто хочу добиться цели.
— Похвально, правда, — Алиса улыбнулась и пошла дальше. — Налли могла бы гордиться тобой.
Могла бы. Если бы не умерла
Единственное, что обеспокоило меня из всей той лжи, сказанной Алисой. Призраки. Они и правда могли явиться — за нашей головой. На корабле осталось много душ, которые ни мой пистолет, ни двуручник Некрос не смогли поглотить. Напитав магию, могут прийти не просто духи. Неупокоенные сущности страшнее фантомов былых душ.
Я открыл дверь дома, впуская Алису и вампира. Вампир открыл дверь нашей комнаты, впуская Алису и меня.
Тот напряженный момент перед порывистым началом. Так солнце замирает, перед вступлением в схватку с тенями. Вино — перед тем, как преодолеть горлышко кувшина. Опасность таится в этих секундах. Доли решительности могут решить исход.
Дверь закрылась. Алиса все еще не знала точно, что делать. Стремительная атака и убийство — но что дальше? Будем ли мы в безопасности? Не успеет ли вампир напасть в ответ? Моя спутница была полна сил после крови, но она знала, что я не так ловок и не обязательно смогу уклониться.
Каждый из нас рисковал чем-то. Я — потерей Алисы и ребенка. Вампир — своей жизнью и будущим. Вампиресса — мною.
Мы стояли, не решаясь начать схватку, но и не собирая вещи. Клыкастый нервничал. Он путался в собственных намерениях — либо убивать, либо отпускать. Разум и наивность боролись в нем. Сомнение и убежденность.
Я наблюдал за тем, как внутри него бурлят эмоции. Перекладывал вещи, изображая деятельность. Алиса отошла чуть дальше, сев в кресло, но не увязнув в нем.
Первая атака вампира могла оказаться для меня смертельной. Сложно анализировать нити, когда их так много, и не удастся уловить момент выбора. Я застану лишь итог — когда та нить, что тянется к моей пояснице, приведет за собой клинок ножа. Увы, тут Дар почти бессилен. Это не открытая схватка, когда противник может лишь бить, а ты должен выбирать один из десятка вариантов. Тот, что случится с большей вероятностью.
Это битва намерений.
Внезапно под одеждой показался обломок палки. Совершенно неожиданно. Так фермер обнаруживает под стогом сена гадюку, готовящуюся напасть. Я вспомнил, что зачем-то взял эту палку с собой, когда уводил избитого сына Некрос. Почувствовал длинную нить, которая связана со мной, и забрал.
Вампир не видел, что под одеждой, которую я ворошил, упрятано оружие. А даже если и заметил палку, то не обратил на нее внимания. Это ведь… не нож и не пистолет. Лишь ветка.
Но я, накрывший свой шанс тряпкой, не мог избавиться от образа окровавленного острия, которое недавно пронзало горло красноволосого юноши. Это была удачная возможность.
Я ухватился за палку через ткань чужих штанов,
— Ян хотел бы, — Алиса сориентировалась и стала переводить мое действие в слова, — чтобы ты сложил это, пока он ищет другую одежду.
— Да, конечно, — вампир чутка расслабился, поднимая руку и собираясь взять штаны из моих рук.
Удар коленом в пах дезориентирует любого. Одной рукой рванул ткань штанов, другой — ухватился за основание ветки. Укороченная после удара по лицу моего прошлого противника, палка являлась подобием колышка, которое можно удобно вонзить в противника.
— Сука! — рявкнул вампир, пытаясь отстраниться.
Но я настиг. Удар. Древесина проскользнула между полами пальто, вонзаясь в живот. Вампир хватает рукоять ножа. Подножка, бросок. Противник падает. Удар сапогом в висок. Приземляюсь коленом в лицо, перехватывая руку, почти доставшую нож. Сжимаю кисть и пальцы. Фиксирую оружие.
— Ублюдок! Подонок! — ревет вампир, извиваясь подо мной.
Быстро анализирую нити. Клыкастый почти лишен возможности что-либо делать. Осталась лишь одна рука, и она в бессилии держится за ветку в животе.
Я знал, что парень может вытянуть палку и попытаться вонзить ее в меня. Но тут была Алиса — и она вмешалась в самом конце, когда почти ничего уже не нужно было делать.
Лезвие разрубило конечность вампира, и обрубок в бессилии забил об пол, пока кисть и дальше сжимала ветку.
С трудом расцепив пальцы, отобрал нож. Бросил в сторону. Свободной рукой расстегнул ремень, на котором могло быть спрятано что угодно еще.
— Тварь… — прошептал вампир, сдаваясь. Из глаз текли слезы, а легкие надрывались. Тело едва справлялось с болью.
— А теперь мы поиграем в новую игру, дружок, — Алиса облизнула губы. — Попробуй угадать, что мы дальше будем делать с тобой.
Но вампир уже не слышал. Побежденный, с отрубленной левой, палкой во внутренностях, он предпочел провалиться в беспамятство.
Глава двадцать вторая, в которой смерть слаще боли
Я кивнул на дверь.
— Мне выйти? — спросила Алиса, обеспокоенно посмотрев на пошевелившегося вампира.
Спокойно моргнул в знак согласия.
Пленник был примотан веревками к стулу, почти полностью раздет. Обрубок руки перевязан, как и живот. Туго перетянут тряпьем. Если парень дернулся, значит, тело вновь почувствовало боль. Сознание скоро вернется, и мне не хотелось, чтобы Алиса мешала.
Девушка пожала плечами и, толкнув дверь, вышла. Я поднялся с кресла, подойдя к привязанному. Ухватил его за волосы и тряхнул голову. Юноша недовольно поморщился, застонал. Открыл глаза. Секунда — они распахнулись еще шире. Плечи вздрогнули, тело попыталось отпрянуть от картинки реальности. Зеленоглазый в ужасе посмотрел на меня, задергался, пытаясь что-то сделать с веревками. И вскоре успокоился, остановив взгляд на обрубке.