Вампиррова победа
Шрифт:
— Но твой дядя мог еще не прийти в сознание.
— Думаю, он был без сознания и в тот раз, когда мы с ним говорили. Я полагаю, что-то говорит его устами. И я хочу узнать, что может заставить этих тварей бежать без оглядки.
Электра встала, лицо ее выражало неподдельный ужас.
— Ты не можешь туда ехать. Я тебя не пущу. Джек, выруби его, если он попытается выйти из комнаты.
Рывком встав со стула, Блэк стал перед дверью. Попытаться пройти мимо Блэка все равно что протиснуться между разъяренными слонами.
— Пожалуйста, не ходи, Дэвид, — слабым голосом проговорила
— Знаю, — мрачно отозвался он. — Но я единственный человек в этом городе, который нужен им как обычный смертный. — Он перевел взгляд с Бернис на Электру, потом глянул на Блэка: — Я им нужен как есть, человек из плоти и крови.
— Это они так говорят, — возразила Электра. — Ты им веришь?
— Ну что ж, можно проверить.
Повисло долгое молчание. Дэвид слышал, как кровь мерными точками поднимается по его шее к мозгу. Впервые в жизни он осознал — так остро осознал, — что в его теле течет кровь. У тела — свои приливы и отливы. В конце концов, человек в своей основе — существо водное, порождение океана. И он носит в себе четыре литра эквивалента этого океана, четыре литра крови в теле.
Электра медленно кивнула.
— Дэвид прав. Он, вероятно, единственный из всех нас, вероятно, единственный человек на планете, которому они не причинят вреда.
— Пока, — буркнул Блэк. — Пока ты не скажешь им, что не собираешься вести в бой это их войско червивых придурков.
— А ты им ведь скажешь, Дэвид? — почти со страхом спросила Бернис. — Ведь скажешь?
Дэвид ответил ей мрачной улыбкой.
— Я вижу себя скромным доктором, а не генералом вампиров.
Электра вернула пусть призрачную, но улыбку.
— Джек, открой, пожалуйста, дверь.
— Электра, подожди. — Прижав к бокам кулаки, Бернис вскочила. — А если они ждут прямо за дверью?
— Когда мы поднимались, я включила сигнализацию. Будем надеяться, инфракрасные сенсоры засекут любого незваного гостя, будь он человек или что другое.
— Верно. — Дэвид натянул кожаные перчатки. — Пожелайте мне удачи... Да, кстати, Электра, у тебя есть что-нибудь, что дает очень яркий свет?
2
В то самое время, когда Дэвид Леппингтон застегивал молнию на куртке в апартаментах Электры на втором этаже «Городского герба», Максимилиан Харт шел по ночному городу. Фонари мигали, когда порыв ветра раз за разом дергал за протянутые по долине электропровода. Надвигалась буря. Много что сломится этой ледяной волной.
Почти перед самым входом в мини-маркет дорогу Максимилиану заступило дюжее трио.
— Да провалиться мне на месте, — с широкой ухмылкой возвестил один. — Разве ты не собираешься поздороваться, а, малыш Макси?
Максимилиан как вкопанный остановился на тротуаре; лицо его было недвижно, как скала, он сам как будто превратился в статую.
— Конечно же, ты нас помнишь, — сказал другой, вынимая изо рта сигарету. — Ты дал нам денег на сигареты и пару бутылок грога. Так ты вернулся с еще новыми деньжонками для старых дружков? — Он приставил тлеющий огонек сигареты почти к самой мочке уха Максимилиана.
Ухмыляясь и поблескивая глазами, они надвигались на него шеренгой.
Он попятился; медленный шаркающий шаг. Один шаг. Остановка. Два шага. Остановка.
— Что случилось с твоей бумажной короной, Макси?
— Не хочешь с нами разговаривать, приятель?
— Да что с тобой?
— Язык проглотил?
— И откуда у тебя такие косые глаза, малыш Макси?
— За мамочкой, что, китаец ухлестывал?
Все трио грубо рассмеялось.
— Да ладно тебе, Макси-малыш, мы же знаем, что у тебя есть деньжата.
— Ага, давай их сюда.
— Или на сей раз мы твою задницу по всему городу пропинаем.
Лицо Максимилиана оставалось бесстрастным. Восточные глаза, которыми наградил его синдром Дауна, глянули вправо, влево. Тротуар был пуст. Ветер гнал по улице картонные поддоны из-под рыбы с картошкой. Целлофановый пакет, прибитый ветром к его ноге, заключил было его икру и голень в хлипкие объятия, но и его подхватил порыв ветра, чтобы взметнуть в ночные небеса.
Один бандит поднес сигарету ему под подбородок. Максимилиан почувствовал жжение тлеющего уголька у кожи, ядовитый привкус табачного дыма. Прямо перед ним маячили три ухмыляющихся лица, казавшиеся такими чуждыми, такими загадочными в своих речах и стремлениях.
Что-то ударило ему под зад.
Он глянул вниз. Оказывается, он допятился до стального ограждения, отделяющего тротуар от проезжей части.
Один из парней поглядел на приятелей.
— Плохие новости, ребята. Макси не желает раскошеливаться.
— Значит, придется самим забрать у него денежки.
— О'кей, и кто засунет руки в его грязные карманы?
— Ты первый, Джонни.
— Смеешься? Стану я лапать этого больного придурка!
Все трое заржали.
Смех перешел в сдавленный — от ужаса — кашель.
Максимилиан только смотрел как из-за него с потрясающей быстротой возникли руки — Кто-то из-за его спины тянулся к троим парням. Руки схватили парней за куртки. А потом потащили вперед, при этом поворачивая.
Все произошло в мгновение ока, но Максимилиан сохранил образы. Вот трое парней стоят перед ним. Вот их тащат вперед, поворачивая так, что они ложатся на горизонтальную трубу заграждения, будто узники, которых кладут на колоду в ожидании, когда упадет топор палача. Только их там так и держат лицом в потемневшее небо. Их горла вздымаются вперед и вверх, оголенные и сияющие в свете ночных фонарей.
Они издают булькающие звуки, в безумном ужасе пытаясь высвободиться.
Максимилиан видит, как головы припадают к горлам, а потом мотаются из стороны в сторону, будто собаки грызут кость. А потом он снова видит троих парней, только их горла уже разорваны и кровь весело бьет фонтаном, а фонтаны взвиваются ему аж до плеч. А потом головы опускаются снова, будто свиньи толкаются за едой у корыта. Столько голов.
И звук жадно питающихся ртов громко отдается в его ушах.
Он отошел подальше от заграждения, потом обернулся на кучку людей. Некоторых он узнал — но только едва-едва, потому что лица им изменили. Вот две сестрички Моббери. А вот тот, что радостно слизывает жирный подтек крови в углу рта, — мистер Морроу, который работает на бойнях.