Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови
Шрифт:
— Если он стал одним из них, он больше не священник. Не называй его отцом.
— Они по-прежнему называют его отцом.
— Кто?
— Вампиры.
Зев увидел, как сжались челюсти Джо. Он сказал:
— Может быть, я сам быстро схожу к церкви…
— Нет. Здесь не так, как у вас. В городе их полно — наверное, в двадцать раз больше, чем в Спринглейке. Они сцапают тебя, если ты не успеешь. Я отведу тебя.
— Тебе нужно отдохнуть, дружище.
На лице отца Джо отразилась искренняя забота. Зев заметил, что добрые чувства в нем начинают брать верх со времени их вчерашней встречи.
— Я отдохну тогда, когда мы доберемся до нужного места.
Отец Джо Кэихилл смотрел, как луна восходит над его бывшей церковью, и размышлял, разумно ли было приходить сюда. Мгновенное решение, принятое этим утром при свете дня, сейчас, с наступлением темноты, показалось ему безрассудным и авантюрным.
Но пути назад не было. Вслед за Зевом он поднялся на второй этаж двухэтажного офисного здания, находившегося через дорогу от церкви Святого Антония, и здесь они дождались ночи. Должно быть, раньше здесь размещался офис какой-то юридической фирмы. Здание было разгромлено, оконные стекла выбиты, мебель разнесена на куски, но на стене все еще висел старый диплом Юридической школы университета Темпль, и один диван остался более или менее целым. Зев прилег вздремнуть, а Джо уселся, отхлебнул немного своего виски и углубился в тяжелые мысли.
Главным образом он думал об алкоголе. В последнее время он пьет слишком много, он понимал это; так много, что уже боялся, что не сможет вовремя остановиться. Так что сейчас он выпил совсем чуть-чуть, только для того, чтобы снять напряжение. Он выпьет остальное позже, когда вернется оттуда, из этой церкви.
Он не сводил взгляда с церкви Святого Антония с тех пор, как они пришли. Ее тоже сильно покалечили. Когда-то это была небольшая красивая каменная церковь, скорее, миниатюрный собор, напоминавший о готике своими островерхими арками, крутыми крышами, башенками, украшенными лиственным орнаментом, стеклянными окнами-«розами». Сейчас стекла были разбиты, кресты, венчавшие колокольню и фронтоны, исчезли, и все в гранитном здании, напоминавшее крест, было изуродовано до неузнаваемости.
Как он и предчувствовал, при виде этого здания ему вспомнилась Глория Салливан — молодая хорошенькая женщина, добровольно работавшая в приходе. Ее муж служил в Нью-Йорке, в компании «Юнайтед кемикал интернэшнл», каждый день ездил туда и слишком часто отправлялся в заграничные командировки. Джо и Глории нередко приходилось встречаться по церковным делам, и они стали добрыми друзьями. Но Глории почему-то взбрело в голову, что между ними уже существует нечто большее, чем дружба, и однажды ночью, когда Джо был один в доме, она заявилась к нему. Он постарался объяснить ей, что, как бы привлекательна она ни была, она не для него. Он принял некие обеты и не намеревался их нарушать. Он сделал все, что мог, чтобы смягчить ее разочарование, но отказ уязвил ее. И разозлил.
Все могло бы остаться по-прежнему, но вскоре ее шестилетний сын Кевин вернулся из церкви, где он был служкой, с рассказом о священнике, который заставил его снять штаны и трогал его. Кевин так и не сказал, какой именно священник сделал это, но Глория Салливан знала это точно. Ошибки быть не могло — это сделал отец
Она сообщила это в полицию и в газеты.
Джо еле слышно застонал, вспомнив, как внезапно его жизнь превратилась в ад. Но он твердо решил выдержать бурю, уверенный, что настоящий преступник рано или поздно будет выявлен. У него не было доказательств — да и сейчас нет, — но если кто-то из священников церкви Святого Антония был педерастом, то, очевидно, не он. Оставался отец Альберто Пальмери, пятидесятипятилетний настоятель прихода Святого Антония. Однако, прежде чем Джо смог докопаться до истины, отец Пальмери потребовал, чтобы отца Кэйхилла удалили из прихода, и епископ согласился на это. Джо ушел, но дурная слава последовала за ним в убежище, находившееся в соседнем графстве, и тяготила его до сегодняшнего дня. Единственным источником недолгого утешения от бессильного гнева и горечи, сжигавших его и отравлявших ему каждое мгновение жизни, была бутылка — а это, он знал наверняка, был тупик.
Так зачем он согласился вернуться сюда? Чтобы помучить себя? Чтобы посмотреть на Пальмери и полюбоваться, как низко тот пал?
Возможно, и так. Может быть, вид Пальмери, оказавшегося наконец в своей стихии, заставит его выбросить из головы весь этот эпизод в приходе Святого Антония и присоединиться к остаткам человеческого рода — которым он сейчас нужнее, чем когда-либо.
А возможно, и нет.
Мысль о возвращении к прежней жизни была заманчивой, но за последние несколько месяцев Джо все меньше волновали окружающие люди и события.
Кроме, может быть, Зева. Друг не бросил Джо в самую трудную минуту, защищал его перед всеми, кто соглашался выслушать его. Но поддержка ортодоксального раввина значила в приходе Святого Антония слишком мало. А вчера Зев на велосипеде проехал до самого Спринглейка, чтобы увидеться с ним. Старина Зев оказался прав.
Он был также прав насчет числа вампиров здесь. Лейквуд кишел этими тварями. Завороженный отвратительным зрелищем, Джо наблюдал, как вскоре после заката улицы наполнились ими.
Но его больше беспокоили те, кто вышел наружу до заката.
Люди. Живые люди.
Предатели.
Если и существовало что-то более низкое, воистину заслуживающее смерти больше, чем сами вампиры, то это были живые люди, сотрудничавшие с ними.
Кто-то дотронулся до его плеча, и он подскочил. Это был Зев. Он протягивал ему что-то. Джо взял предмет и поднял его, разглядывая в свете луны: крошечный полумесяц, свисающий на кольце с цепочки.
— Что это?
— Серьга. Местные вишисты [58] носят такие.
58
Режим Виши — коллаборационистский режим во Франции, существовавший во время ее оккупации нацистами во время Второй мировой войны. Название — от курортного города Виши, где в июле 1940 г. Национальное собрание передало власть маршалу А. Петену.